Титановый бардак
Шрифт:
Пятый экспериментальный завод Особого Девятого управления ОГПУ еще в начале октября перешел на круглосуточный режим работы. Правда рабочих на заводе было немного, но и сам завод в общем-то на гиганта индустрии явно не тянул. Однако все рабочие были очень высококвалифицированными, их Вася и Ира специально подбирали чуть ли не по всей стране — да и то двое из трех «подобранных» очень быстро переходили на работу в «низкотехнологичные» заводы вроде тракторного или автомобильного: не удовлетворял искусствоведку-недоучку их уровень квалификации. Оно
Мясищевскую «Гжель» с Ириными доработками на заводе сумели изготовить всего за полгода (правда с учетом того, что девяносто процентов работы по сборке фюзеляжа провел лично Вася). А теперь эти рабочие собирали самолет совершенно новый. Правда половину приборов, которые намечалось поставить на самолет, привезли из-за границы, и несколько инженеров были посажены Ириной заниматься «реверс-инжинирингом» для того, чтобы уже на втором экземпляре машины можно было поставить отечественный автопилот и навигационные приборы. Оля, когда работа только началась, поинтересовалась у Иры:
— Ты что это такое строишь-то? В смысле, нафиг нам это чудище нужно?
— Конкретно это чудище нам нафиг не нужно, разве что три-четыре машины поставим на линию Москва-Берлин или Москва-Париж. Но я думаю, что будет очень неплохо лицензию на него продать американцам… Дугласу например.
— Ты думаешь, что янки купят у нас лицензию?
— Официально это будет разработка YBR, так что национальная гордость америкосов особо не пострадает. Но согласись: прикольно будет продать Дугласу лицензию на его же собственный самолет!
— То есть?
— Это DC-2, и я его специально в дюймовой системе делаю. Не совсем этот DC, конечно, у меня здесь будут моторы от БМВ, но сразу готовлю чертежи и под Райт-Циклон. Если получится, я ему еще лицензию на DC-3 продам…
— Ну, успеха. А почему считаешь, что нам этот самолет не нужен? Я имею в виду СССР.
— Потому что я хоть хреновый, но авиаконструктор двадцать первого века, для нас придумаю самолетик получше, сильно получше. То есть сама-то я его все же сконструировать не сумею, зато точно знаю, кто мне в этом деле поможет…
Седьмого марта тысяча тридцать первого года в кабинете Кржижановского состоялось совещание. Кроме самого Глеба Максимилиановича, на совещании присутствовали начальник ВВС Баранов (по просьбе которого это совещание и собралось) и начальник ОГПУ Менжинский. Госплан представлял Струмилин, «наблюдателем от правительства» был Молотов, а вел это несколько странное совещание Иосиф Виссарионович.
Даже внешне странное: Кржижановский и Молотов были одеты в серые костюмы-тройки, Струмилин — в пиджачную пару цвета кофе с молоком, остальные мужчины были в военной форме. И на этом фоне просто в глаза бросались снежно-белый брючный костюм Ирины и джинсовая пара Ольги. Иосиф Виссарионович, увидев их еще у дверей кабинета Кржижановского, даже шепотом поинтересовался у Вячеслава Рудольфовича:
— А что здесь
— У Ирины Владимировны это такой белый лётный костюм, она у нас авиатор, а Ольга Дмитриевна — главный экономист девятого управления.
— Посмотрим, что за экономист… и авиатор…
Но особо смотреть у него так и не получилось. Сначала на совещании выступил Баранов, и во время его выступления Вячеслав Михайлович заметил, что Глеб Максимилианович согласно кивает по каждому пункту речи начальника ВВС. Но причин такого согласия он не понял, и, как только Баранов закончил, поинтересовался:
— То есть вы считаете, что следует передать алюминиевую промышленность в ведение ОГПУ?
— Нет, — в обсуждение вмешался Кржижановский, — не алюминиевую промышленность, а лишь постройку и управление глиноземным заводом.
— А в чем причины такого предложения? Ведь, насколько мне известно, выделкой глинозема будут заниматься непосредственно на Волховском алюминиевом заводе.
— Собственно, причин всего две, — в разговор вступила «женщина в цветах». Сейчас предполагается на Волховский завод возить просто боксит, что увеличивает расходы на перевозку минимум вдвое. А во-вторых, на строящемся заводе предполагается неправильная… нет, просто неоптимальная обработка сырья.
— Я тут посмотрел ваши предложения, и вижу, что вы предлагаете выработку глинозема процентов на тридцать дороже, чем в проекте Волховского завода. В чем же вы видите неоптимальность обработки?
— Вот в чем, — вмешался Баранов и положил на стол небольшую алюминиевую трубку.
— Что это? — Иосиф Виссарионович всерьез заинтересовался происходящим.
— Алюминиевая трубка, которую выделывает мастерская Девятого управления.
— И что в ней такого? — Сталин взял трубку в руки. — Ну да, чувствуется, что она легкая…
— А вы попробуйте её согнуть, — улыбнулся Баранов. — Чувствуете? Она втрое легче стальной, но по прочности и многие стали превосходит.
— Из полученного по методике Девятого управления такой алюминий получается? — всерьез удивился Иосиф Виссарионович, передавая трубку протянувшему руку Молотову.
— Нет, алюминий получается обычный. А из него получается вот такой авиационный сплав, если в алюминий добавить кое-что — я название забыл — что работники Девятого управления могут попутно вытащить из нашего боксита.
— А кроме них никто это кое-что вытащить не может?
— Этого вещества в боксите содержится тридцать грамм на тонну, верно я помню, Ирина Владимировна? А по методикам, в Девятом управлении разработанным, можно вытащить даже вещества, которых и меньше трех грамм на тонну имеется. Например, они ежесуточно из пирита добывают по триста грамм золота, которого там как раз меньше трех грамм на тонну имеется. Это, конечно, стоимость обработки руд увеличивает, порой весьма заметно — но такие вот попутно добываемые вещества полностью окупают подобное удорожание.