Титус Кроу
Шрифт:
В воспоминаниях все равно остались фрагменты, похожие на ночные кошмары. Все это выглядело невероятно, а поверить в это мог только безумец. Но я точно знал: я в это верю, и я определенно не безумец…
Нет, я был жив, здоров психически, вне опасности — но что же с Титусом Кроу?
В последний раз я видел его в Блоун-Хаусе, его вместительном бунгало на Пустоши святого Леонарда, и было это четвертого октября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, когда на нас обрушилась вся мощь духов воздушных стихий, подручных Итхаквы. Мы оказались в западне, выхода не было, нам угрожала неминуемая погибель, дом Кроу у нас на глазах рассыпался в прах! В итоге у нас не осталось иного выбора, кроме как вручить свою судьбу старинным (сколько же им было лет?) часам — этому древнему чудовищу, похожему на гроб. Когда-то эти часы принадлежали
Во-первых, если проследить происхождение часов так далеко, как только возможно и насколько это доступно моим хилым познаниям, они принадлежали некоему Йоджи Гиамальди, другу Харли Уоррена, злополучного мистика из штата Каролина. Гиамальди, так же как и Уоррен, примерно в тысяча девятьсот шестнадцатом-восемнадцатом годах входил в бостонскую группу медиумов-феноменалистов. Он клялся и божился, что из живущих людей только он один побывал в Янь-Хо — на рассыпающихся руинах покрытого пылью веков Ленга и что ему удалось унести из этого затерянного и страшного некрополя кое-какие предметы. По неведомой причине Йоджи подарил часы моему отцу, хотя не припомню, чтобы видел эту вещь в детстве — до тех пор, пока меня не отправили в Америку. Могу лишь предполагать, что отец хранил эти часы в своем новоорлеанском жилище — месте, которое меня всегда зачаровывало, но от которого моя бедная нервная мать всегда старалась держать меня подальше. После смерти моего отца часы были проданы вместе со множеством других забавных вещей французу-коллекционеру. Титусу Кроу не удалось узнать, каким образом столь много лет спустя часы появились на аукционе антикварной мебели в Англии. Как Титус ни старался, он не сумел установить личность предыдущего владельца часов, француза. Казалось, он просто каким-то непостижимым образом исчез с лица Земли!
Вспоминалось мне и еще одно любопытное событие, связанное с мистиком из Восточной Индии, неким Свами Чандрапутрой. Кажется, его звали именно так. И он тоже исчез при странных обстоятельствах, каким-то образом связанных с часами. Но в то время я был подростком и, большей частью, жил вдали от отца. Кроу эту историю знал более полно, потому что изучал подобные вещи. Но невзирая на все свои изыскания, мой друг не смог узнать, кто совершил такое страшное злодеяние — или хотя бы зачем. Одно было очевидно: стрелки часов двигались по циферблату манером, абсолютно не сочетавшимся ни с одной из земных хронологических систем. В лучшем случае, их беспорядочное тиканье могло довести человека даже с самыми железными нервами до психоза.
Но в случае с Кроу именно отсутствие явного предназначения наряду с тайной происхождения часов сделало эту вещь невероятно ценной для моего друга. Год за годом время от времени он предпринимал отчаянные попытки раскрыть загадку этого предмета. И вот наконец, когда Кроу гостил у профессора Писли в Мискатоникском университете, в одном из толстенных фолиантов по оккультной науке он наткнулся на любопытную последовательность странных письмен, которые, к его огромному восторгу, имели потрясающее сходство со знаками на циферблате старинных часов. Мало того, в книге содержался перевод этих символов на латынь!
Вооружившись этими познаниями, как своеобразным Розеттским камнем [33] , мой друг возвратился в Лондон, где вскоре снова принялся за работу и раскрыл немало загадок часов. И он оказался прав, потому что часы и в самом деле оказались средством передвижения во временах и пространствах, и принципы действия этой машины были куда более непостижимыми, чем строение ядра звезды, о котором мы хотя бы вольны размышлять. Титус Кроу был человеком, не привыкшим отступать, если уж он за что-то брался. Поэтому он продолжал упорно трудиться. Однажды он написал мне о своей работе над раскрытием тайны часов: «Я пребываю в положении неандертальца, изучающего руководство по вождению пассажирского самолета, — вот только у меня и руководства никакого нет! Ну, может быть, все и не настолько экстремально, но все же, по любым меркам, сложно невероятно».
33
Каменная плита, давшая
И тем не менее, когда у нас остался последний выбор — между часами и адскими ветрами мрака, насланными на нас Итхаквой, чтобы нас погубить, — как ни страшно нам было, мы все же вошли внутрь удивительно просторного корпуса часов, залитого странным зеленоватым свечением, а потом все стало с ног на голову и вывернулось наизнанку! Все вокруг завертелось с бешеной силой. Голова кружилась, но все же почему-то одновременно с этим безумным вращением я ощущал и осознавал полное разрушение Блоун-Хауса. Из глубины свистящего лилового тумана, все быстрее рвущегося к самому центру вселенной, я услышал далекий, едва различимый голос Титуса Кроу:
«Следуй за мной, де Мариньи, — своим сознанием, дружище, своим сознанием!»
А потом он исчез, а меня охватила адская тьма. Она швыряла меня из стороны в сторону и выдавливала, будто пасту из тюбика, оттуда… из этого места… где я не имел права находиться. И наконец, после целой вечности пыток и кошмарного давления, от которого трескались кости, возникло ощущение падения, погружения в воду и прикосновения каких-то странных рук…
А потом — белая постель в больничной палате. И цветы. И успокаивающий сердце звездный камень, оставленный, без сомнения, Уингейтом Писли, для меня, как оберег от древнего жуткого зла БЦК — Божеств Цикла Ктулху. Но что-то в карточке, оставленной профессором, не давало мне покоя. Что он хотел этим сказать — «давно потерянному, но найденному вновь»? Неужели он имел в виду, что прошло немало времени? Ну, да ладно — увижусь с ним, вот и спрошу.
А пока что я был здоров если не телом, то душой. И мне не грозила опасность.
А что же с Титусом Кроу?
2. О сновидениях и десяти годах отсутствия
(Из записных книжек де Марииьи)
Наверное, было раннее утро, когда мне удалось заснуть, но сон мой нельзя было назвать мирным. Все, что я прокрутил в мозгу перед сном, начало прорываться к поверхности подсознания, и результат этого можно было назвать только ночным кошмаром!
Сон (кошмар) был про хтонийцев, подземных чудовищ, которые жили по сей день, прокапывали свои туннели в тайных местах Земли и угрожали душевному здоровью всей планеты возрождением древней адской магии и угрозой пробуждения еще более страшных ужасов — вроде мерзкого Повелителя Ктулху и прочих божеств из цикла мифов о нем.
Во сне я вновь перечитывал (вернее говоря, бросал опасливые взоры) на книги и документы, представлявшие немыслимо древнюю «мифологию» — работы типа «Пнакотической Рукописи», которые, вероятно, представляли собой фрагменты летописей народа, исчезнувшего в незапамятные времена; и «Текст о Р’льехе», предположительно составленный кем-то из приспешников Ктулху. Продолжая спать, я отворачивался от страниц таких фолиантов, как «Сокровенные культы» фон Юнцта, и «краеугольный камень» Людвига Принна «Тайны червя». Все эти книги (или оригиналы, или копии) я видел перед собой точно так же, как когда-то, наяву: «Культы гулей» графа д’Арлетта, «Заметки о «Некрономиконе» Иоахима Фири и даже бесценный экземпляр «Кхтаат Аквадинген», принадлежавший Титусу Кроу…
В подобных книгах под руководством Кроу я впервые прочел предание из Цикла мифов о Ктулху — о существах, изгнанных со звезд в эпоху юности Земли и плененных здесь более великими существами за богохульство космических масштабов. В моем спящем сознании вновь и вновь проносились чужеродные имена этих зловещих сил — Ктулху, Йог-Сотхот, Итхаква, Шуб-Ниггурат, и жар охватывал меня так, словно я произносил какие-то бесовские заклятия, пытаясь открыть врата ада!
А потом я словно бы на миг возвратился в кабинет Кроу — в расшатавшуюся, едва державшуюся на земле оболочку Блоун-Хауса, — а там стояли эти древние, безумно тикающие напольные часы, и дверца их корпуса была распахнута, и изнутри изливался клубящийся и пульсирующий лилово-зеленый свет… и лицо моего друга начало таять и расплываться, когда он обхватил мои плечи и начал выкрикивать какие-то приказы, а я почти не слышал его слов за свистом и завыванием безумного ветра!