Ткачи снов
Шрифт:
– Прости,- прошептал он и поднял глаза. Долю секунды его друг в таком отчаянии смотрел на него, что у него сдавило горло, затем Дав бросился на пол, вытянул руки и отпустил дубинку. Смиренно коснувшись лбом и носом песчаной земли, он не отваживался поднять головы.
Канаель услышал тяжелые сапоги своих телохранителей еще до того, как их тела отбросили на него тень. Туманный Мастер тоже подошел, всем своим видом показывая презрение, которое он испытывал к другу Канаеля. С тихим стоном Канаель поднялся на ноги и оперся о свою дубинку. Боль в области желудка стихала очень медленно.
–
– Уведите его в тюрьму. Я доложу о случившемся правителю.
Он посмотрел на Канаеля.
– А ты будешь сопровождать меня.
– Он ничего не сделал!
– Он ранил Вас, хотя знает, что нельзя причинять вред сыну правителя, даже на тренировке. Это подвергается наказанию. И он его получит.
Канаель прикусил внутреннюю сторону губы, чтобы не закричать от злости. Но он был бессилен что-либо сделать. У Туманного Мастера есть свидетели, и закон тоже на его стороне. Опустив плечи, он наблюдал, как стражники грубо схватили Дава за руки, и повели в сторону тюрьмы. Лицо Дава не выражало никаких эмоций, он пытался не смотреть на Канаеля.
Лишь его глаза выражали настоящие чувства, увидев которые, Канаель попытался проглотить подступивший к горлу комок.
Это моя ошибка, а наказан будет мой друг...
– Ваш отец находится в Солнечном зале и ведет прием. Мы посетим его там. После чего он сам решит, что делать с Вашим учителем.
Молча он следовал за своим фаллахом через площадь, зашёл вместе в длинный, выложенный мрамором коридор, который уже всегда своей широтой вызывал в нём ощущение, будто он сидит в очаровательной тюрьме. Несколько одетых в фиолетовый цвет слуг бросились на пол. Со стоическим выражением лица он прошёл мимо, даже если в нём бушевала буря. Он знал, что нельзя показывать свои чувства.
Перед Солнечным залом стояло четыре охранника с длинными копьями, но не один из них не двинулся с места, когда Туманный Мастер прошёл мимо и открыл большую двойную дверь. Удлинённая, с одного конца округлённая комната, там, где стоял Летний трон, уже всегда была самой впечатляющей из пяти залов дворца Ацтеа, а запах прикреплённых к широким аркам окон цветочных композиций, вызывал образ весны.
Белые, мраморные колонны казалось достигают неба, а в конце зала, под куполам, на стену повесили гобелен, доходящий до самого потолка, на котором был изображён герб семьи Де’Ар. Красный цвет фона прямо-таки резал глаза, а башни дворца, обрамлённые круглыми полумесяцами, имели тот же светло-коричневый цвет, что и пол.
Взгляд Канаеля перескочил на отца, сидящего на серебряном троне и озабоченно слушающего тощую женщину со спутанными волосами. Когда тот заметил, что они зашли, его густые, чёрные брови сошлись на переносице, из-за чего он стал выглядеть обескураженно. Он сказал несколько слов женщине, которая поклонилась в знак благодарности и, пятясь, направилась к большой, двойной двери, рядом с которой стояли они. Лунный Охранник, один из множества присутствующих слуг сопровождал её. Она поклонилась Туманному Мастеру и ему, прежде чем исчезнуть за дверью.
Дерион Де’Ар поднялся и быстрым движением руки указал им подойти поближе. Канаель медлил, и получил незаметный толчок от Туманного Мастера.
– Что-то случилось?
Туманный Мастер опустился на пол и коснулся его лбом, в то время как он сам остался стоять, слегка кивнув отцу в знак уважения. Спустя несколько мгновений фаллах поднялся и сложил руки.
– Ваше Высочество, произошел инцидент на тренировке.
– Что произошло?
– Дав И’Лев ранил Вашего сына.
– Это правда?
– спросил отец и напрямую посмотрел на него. Его взгляд был прямо-таки пронизывающим, Канаель чувствовал себя рядом с ним как всегда: страшно маленьким. Кроме того, он впервые увидел отца с тех пор, как узнал, что не является его родным сыном. Ему было ужасно стыдно за то, что он не сказал правду. Но она усложнила бы все ещё больше.
В конце концов, он кивнул и опустил взгляд.
– Да, отец. Но это произошло случайно. Я был невнимателен. Удар был не сильным, всего лишь нижн...
Дерион Де’Ар грубо его прервал:
– Он ударил тебя?
– Его голос прогремел над ним. Лёгкий шелест одежды и шарканье ног слуг внезапно утихли.
– Да, ударил. Я отвлёкся.
– И где же были твои мысли? Не важно, что происходит, ты должен всегда быть внимательным. Любое мгновение может стать последним для тебя. Ради Сува, ты в постоянной опасности, твоя жизнь висит на волоске, а ты не используешь лучшую тренировку в королевстве, потому что витаешь где-то в облаках?
Он издал негодующее рычание.
– Где сейчас Дав?
– В тюрьме, Ваше Высочество,- вставил Туманный Мастер.
– Хорошо. Десяти ударов плетью будет достаточно.
У Канаеля застыла кровь в жилах. Десять ударов плетью! После них Дав не сможет несколько дней ходить и несколько недель тренировать его! А он нужен ему сейчас больше, чем когда-либо прежде ...
– Я сам это сделаю.
Отец удивленно посмотрел на него.
– Ты хочешь сам привести наказание в исполнение?
Канаель почувствовал со стороны взгляд Туманного Мастера, однако смотрел упрямо вперёд.
– Да, я это сделаю.
Это единственная возможность уберечь друга от более сильной боли. С тихим вздохом его отец облокотился на спинку трона. Его взгляд скользнул по нему не дольше, чем одно мгновение, потом он посмотрел на Туманного Мастера.
– Отведи Дава на площадь Несчастий и всё приготовь.
Словно оглушённый, Канаель последовал за Туманным Мастером в коридор. Его мысли как будто стёрли. Молча они прошли через двустворчатую дверь, перед которой стояли гвардейцы.
– Я пошлю за ним. Идите вперёд.
– Канаель почти не слышал, что говорит Туманный Мастер, но чувствовал присутствие своих телохранителей как пылающие оковы на коже и поспешил пройти вдоль пустого коридора.
Яркий свет солнца ослепил его, когда он вышел на площадь Несчастий, и жара охватила его словно кокон. Круглый двор лежал наполовину в тени восточного крыла замка, скрытый от любопытных глаз, спрятанный от людей Лакоса. Канаель ненавидел это место. Слишком много мужчин и женщин потеряли здесь свой голос, после того, как их обвинили в том, что они Заклинатели душ, и пели, чтобы очаровать людей. А сегодня ему придётся наказать друга за свою собственную небрежность.