ТКС. Книга вторая
Шрифт:
– Пойдём. Только тихо!
На лифте мы спустились в полутёмную гостиную, которую освещал лишь лунный свет. Я бросила взгляд на люстру-клетку - крошки спали. Затем, посмотрев на дверь, ведущую в кайлеановскую спальню, и на Дрю, я приложила палец к губам. На цыпочках прокралась к двери, ведущей на балкончик, и подёргала за ручку. Дверь не поддавалась.
– Я же говорила, - зашипела мне на ухо подлетевшая Дрю, - он тут все заколдовал!..
С колотящимся сердцем я подняла другую руку - ту, на которой была повязана
Балконная дверь мягко и бесшумно приоткрылась.
– Ничего себе… Как это у вас получилось?
– Это и есть та самая тайна, - прошептала я, - не могу рассказать, зато теперь ты сможешь летать по ночам. Будешь по утрам возвращаться, а я буду тебя тихонечко впускать. Но если он… - повторила я интонации Дрю, -… узнает… считай, у нас грандиозные проблемы.
Дрю выпорхнула в окно, зависла за ограждением и, подбоченясь, с тихой усмешкой сказала:
– И всем-то вы верите, леди Данимира… Вот я сейчас возьму и улечу куда подальше. И лично у меня никаких проблем не будет!
– Дрю, время идёт, - я замахала на неё рукой, - лети уже! И утром в окне не маячь, просто будь поблизости.
Она ещё какое-то время глядела на меня, потом свечкой взмыла вверх и исчезла.
Я осторожно закрыла дверь и уже собралась вернуться в постель, как вдруг заметила тусклый огонёк в люстре-клетке. Огонёк, подрагивая, приник к решётке и явно не спал. Я тяжело вздохнула. Наверняка у этой братии, что знает один - знают все. Я забралась на стул, потом на стол и специально для светлячка поднесла палец к губам.
– Помалкивай о том, что видел, - прошептала я.
– Понял?
Огонёк оживился, стал ярче и начал выплясывать возле засова, на который закрывалась решётка люстры.
– Ты с ума сошёл.
Он заплясал ещё энергичнее. Более того, он начал отчётливо попискивать.
Я отрицательно помотала головой.
– Тише ты!
Писк стал громче. Не иначе, маленький паршивец надумал меня шантажировать.
Из комнаты Кайлеана донёсся какой-то звук. Моё сердце подпрыгнуло, плохо соображая что делаю, рукой с красной нитью я отодвинула засов, прошипев:
– В карман, живо!
Едва я успела закрыть клетку и оказаться на полу, дверь спальни открылась и на пороге показался Кайлеан. Он был босиком, в одних брюках и на его широкой груди сплетались в едином круге красные пентаграммы. Полуголый Кайлеан Георгиевич был слишком хорош для этого мира, во всяком случае для меня точно слишком. Во рту внезапно пересохло. Я застыла, не в силах отвести от него взгляда, Кайлеан тоже молча стоял на пороге.
– Данимира, - мягко произнёс Кайлеан спустя какое-то время, - ты что-то хочешь?
Что я хочу? Да, я безусловно чего-то хочу… Чего ж я хочу-то?
– Это… как его… а, точно! Водички попить!
– хрипло сказала я.
– В горле пересохло, не заснуть никак. Вот, спустилась… водички попить… а то в горле пересохло и не
Кайлеан прошёл к холодильнику и принёс запотевшую бутылку и стакан. Под его пристальным наблюдением я выпила стакан воды. В кармане что-то щекотно зашевелилось, я быстро поставила стакан на стол и пробормотала:
– Спасибо, я пошла.
Несколько нерешительно Кайлеан сказал:
– Может, ты голодная?
Иными словами, не кралась ли я как тать в ночи к холодильнику, чтобы побаловаться плюшками?
В кармане снова произошло шебуршение, моё сердце снова ёкнуло.
– Нет!
– Я впрыгнула в лифт.
– Я только водички! Спокойной ночи!
Двери лифта закрылись, скрыв меня от сощуренных глаз Кайлеана Георгиевича. Оставалось надеяться, что он не пересчитывает своих пленников с утра пораньше.
Вернувшись к себе, я скинула халат и вытрясла шантажиста из кармана. Он немедленно принялся радоваться свободе - начал с пронзительным писком нарезать круги вокруг моей головы.
– Благодарить будешь потом, - намекнула я.
– А сейчас ночь на дворе, я спать хочу. Ну-ка, марш туда!
– Я непреклонным жестом указала на любимый шкаф Дрю.
Светлячок издал удивлённый звук и начертил в воздухе угасающий вопросительный знак.
– У нас так принято, - отрезала я.
– Всяк призрак, сюда попавший, на ночь отправляется в шкаф и думает о вечном. Причём думает молча и до утра.
Светлячок протестующее запищал. Ни молчать, ни думать о вечном ему явно не хотелось.
– А вот!
– злорадно сказала я.
– А придётся! Я спать ложусь. Услышу хоть один писк - всё! Поймаю и посажу в банку!
В ответ мне были продемонстрированы фигуры высшего пилотажа. Надо полагать, имелось в виду, что вначале мелкого паршивца надо будет изловить.
– Как тебя звать-то?
– вздохнула я.
В ответ он коротко пропищал что-то непонятное.
– Как-как? “Ем”? Хм… Зловещее имя у тебя какое-то, дружок. Но это тебе не поможет. Быстро в шкаф!
Огонёк взлетел выше и оказался вне зоны досягаемости.
Я посмотрела на него и махнула рукой.
– Ничего-ничего, - бормотала я, заползая под одеяло, - вот придёт Дрю, великая и ужасная, она с тобой разберётся. Ты у неё по струнке ходить будешь.
Издав неуверенный писк, Ем двинулся в сторону шкафа. А действительно, напущу на него Дрю, думала я, засыпая. Пускай воспитывает…
9
Поутру в нашем жилище стояла тишь да гладь. Никто не пищал и не мельтешил. Неужто и впрямь задумался о вечном, удивилась я, но заглядывать в тот шкаф, куда удалился нахальный малыш, не стала. Я толком не выспалась и решила, что смогу выдержать очередную волну суеты только после приёма терапевтической дозы горячего крепкого кофе.