Тьма на ладони
Шрифт:
Я взглянул на часы. Полвосьмого. Экстренное совещание директоров вот-вот начнется. Для обычных сотрудников выходить на работу еще рановато. Самое время, чтобы звонить с работы куда тебе вздумается.
Открыв ноутбук, я запустил поиск, который не успел закончить вчера. На экране высветились адрес и телефон. Я снял трубку и набрал номер.
Ответили практически сразу:
– Алло! Ёда слушает.
Голос почти тот же, что и по телевизору. Меня тоже будили сегодня утром, но я говорил куда раздраженнее.
– Господин Ёда?
– Это я…
– Моя фамилия Хориэ, я из компании «Напитки
– «Напитки Тайкэй»? Президент Исидзаки?
– Да-да. Вы его знаете?
– Имя слышал. Но встречаться не доводилось.
– То есть вы не знакомы?
– Нет. А в чем дело?
– Странно… – сказал я. – Дело в том, что вчера я просматривал видеозапись, которую сделал господин Исидзаки. А поскольку в этих кадрах оказались и вы, хотелось бы кое-что уточнить.
– Не пойму, о чем вы. Нельзя ли подробнее?
В двух словах я пересказал ему содержание записи. Не упомянув ни о компьютерной графике, ни о рекламном ролике.
– С ума сойти! – с чувством воскликнули в трубке. – Вы знаете… Здесь какая-то ошибка. Я уверен, он снимал кого-то другого. Действительно, я живу на Ниси-Адзабу. Но я не бегаю по утрам. И с господином Исидзаки никогда не встречался… Так вы поэтому звоните?
– Нет, – ответил я. – Я звоню не поэтому. Сегодня ночью президент Исидзаки скончался. А я уполномочен оповестить всех его родных и знакомых.
– Скончался?! Да что вы говорите! Не знаю, что и сказать… Но постойте, ведь смерть такой крупной фигуры – серьезная новость. Только что новости посмотрел – там ничего не было. Да и в утренних газетах об этом ни строчки…
– Это случилось после полуночи. Официальных сообщений прессе еще не делали.
– Вот оно как… Значит, к утренним новостям не успели. А он, я слышал, был еще молодой?
– Шестьдесят шесть. Покончил с собой.
В трубке помолчали. Потом отозвались:
– Ужасно, конечно… Очень признателен за сообщение и очень сожалею о том, что случилось. Но, как я уже сказал, с господином президентом я никогда не встречался. Вы уж меня извините за бестактность, но мне, ей-богу, сейчас не до этого…
– Ну что ж, – сказал я, – наверное, господин президент ошибался, считая вас своим близким знакомым. Ради бога, извините за беспокойство.
– Ну что вы, со всеми бывает. Прошу принять мои соболезнования.
– Благодарю вас. Ну что же, буду звонить дальше по списку.
Подбросив ему еще парочку извинений, я повесил трубку. Взгляд упал на экран ноутбука.
Итак. Первое, о чем он подумал, услыхав о смерти Исидзаки: знает ли пресса? Ёда знал, что по возрасту помирать президенту еще рановато. [18] В таких случаях первое, о чем спрашивают, – от чего человек скончался. Но он даже не заинтересовался способом самоубийства. Я нашел в компьютере возраст профессора Ёды. Тридцать девять. Проницательный экономист? Герой информационной эпохи?
18
По статистике 1990-х гг., средняя продолжительность жизни в Японии у мужчин – 78 лет, у женщин – 83 года.
7
В дверях показался Санада. Торопливыми шажками просеменил через зал и плюхнулся в кресло рядом. Сиденье под ним жалобно скрипнуло, он шумно выдохнул. Таким перепуганным я его еще никогда не видел.
– Хориэ! Какой кошмар, а?!
Как и вчера, без приветствия. Впрочем, от Какисимы я его тоже не слышал. Похоже, сегодня никому не хотелось желать друг другу доброго утра.
– Да уж, – буркнул я.
Он посмотрел на меня и тут же отвел глаза.
– А тебе, похоже, все как с гуся вода…
– Вы так думаете? А что, слезами обливаться было бы уместнее?
– Я не о том! Опять щетиной оброс, как дикобраз… Я понимаю, что температура и все такое. Но в такой день мог бы выглядеть и поприличнее!
Его слова забегали в моей голове, как тараканы. Возможно, в кои-то веки в них была какая-то правда. Я молчал.
– Я только что от Какисимы. Докладывал ему о вчерашних событиях. Как я понял, с тобой он уже беседовал. Уж не знаю почему, но мне было велено держать язык за зубами…
Значит, Какисима не сообщил Санаде о моем втором разговоре с президентом. Воистину: настоящий дипломат побеждает молча.
– Да, меня он тоже об этом просил. Оно и понятно. Начни мы с вами болтать – кто знает, как это истолкуют?
– Может, ты и прав, – вроде бы согласился Санада. – Но все равно непонятно…
– Что непонятно?
– Вчера президент был совсем не похож на человека, который подумывает о самоубийстве.
– Согласен, – кивнул я. – Просто гром среди ясного неба. Кстати, у вас не осталось копий, что делала Охара? Визитки профессора Ёды и карты, которую нарисовал президент?
– Я их выбросил.
– Выбросили?
– Ну президент же сказал, что ролик отменяется. Зачем нам тогда эти копии?
– И действительно. Очень разумное решение.
Он скользнул по мне злобными глазками и, словно вспомнив о чем-то, снова открыл рот:
– И все-таки странно. Когда ты смотрел эту пленку, ничего особенного не заметил?
Я выжидательно посмотрел на него.
– Я вчера весь вечер думал об этой записи, – сказал он. – И кое-что сообразил.
Я молчал.
– Уж не помню точно, как это чертово здание выглядело на записи… Но я тебе скажу: странные перила у этого балкона! То ли дом проектировали кое-как, то ли в жилконторе у них сплошные разгильдяи… В общем, одно из двух. Весь вечер из головы не выходило.
– Да, решетка у этих перил и правда какая-то странная. Дизайн, конечно, красивый. Но в самом низу, между поперечными прутьями, слишком большой зазор. Словно пара прутьев вылетела…
– Вот и я о том же. Теперь понимаешь?
– Что?
– Обычно балконы с внешней стороны укреплены тем же материалом, что и стены. Сталь, алюминий, нержавейка – что-нибудь в таком роде. У этого балкона прутья стальные. Но именно сталь изнашивается быстрее всего! Такие случаи были – прутья ржавеют и отваливаются. Несмотря на это, архитекторы продолжают использовать именно сталь. Потому что на ней дольше держится краска. Проектировщики заботятся о внешнем виде больше, чем о безопасности!