Тьма в бутылке

Адлер-Ольсен Юсси

Мимо прошел санитар и, кажется, на секунду удивился, что делает здесь этот мужчина. Они улыбнулись друг другу, и он продолжил путь.

Стены в отделении были цветными. Яркие краски и картины с сильной энергетикой. Попадались даже витражи. Все вокруг излучало жизнь. Смерть здесь не приветствовали.

Он завернул за угол по окончании красной стены и обнаружил, что параллельно проходу, который он только что миновал, шел еще один коридор. По левую руку располагались крошечные комнатки для отдыха персонала. По крайней мере, рядом с дверями были прибиты таблички с именами и названием должностей. Он повернул голову направо, ожидая, что, продолжая

идти прямо, вновь выйдет к ресепшен, однако при ближайшем рассмотрении в конце оказался тупик. Зато обнаружился еще один лифт. Возможно, это и был самый удобный путь к отступлению.

На внутренней стороне двери, ведущей в комнату с постельным бельем и всякими расходными материалами, висел халат. Видимо, он предназначался в стирку, в любом случае этого добра в кладовке хватало.

Он сделал шаг в сторону, взял халат, перекинул его через руку и немного подождал, прежде чем вновь отправиться к ресепшен. На обратном пути он кивнул уже встречавшемуся ему санитару и нащупал в кармане куртки шприцы.

Конечно, они все еще были на месте.

Он уселся на синий диван в самой маленькой и первой по счету комнате ожидания, так что полицейский, находящийся в большом зале позади, даже не поднял головы. Ровно через пять минут полицейский встал и подошел к ресепшен. Два врача и несколько помощников только что покинули палату, где лежала его сестра, а новые сотрудники уже распределялись по своим ответственным постам.

Смена дежурных шла полным ходом.

Полицейский кивнул секретарше, и она кивнула в ответ. Ну да, ясно, брат Исабель Йонссон может войти.

Он проследил взглядом за мужчиной, пока тот не скрылся в палате.

Сейчас явится санитар или медсестра. Не лучший момент для развертывания деятельности.

Раз Исабель действительно настолько очухалась, что ее уже можно переводить, нужно постараться убрать ее первой. Возможно, времени ни на что иное и не хватит.

Главное — иметь в распоряжении достаточно времени. Значит, нужно постараться поскорее выпроводить братца, хотя это и рискованно. Ему совсем не нравилась мысль о приближении к этому человеку. Может быть, Исабель что-то рассказала ему; по крайней мере, она сама это утверждала. И, возможно, этого «чего-то» окажется более чем достаточно. Поэтому нужно, по крайней мере, прикрыть лицо, прежде чем подойти к мужчине.

Он подождал, пока секретарша начала собирать свои вещи, тем самым уступая пост свежим силам, потом натянул халат.

Момент настал.

Войдя, он не сразу узнал женщин, но в дальнем углу сидел полицейский и разговаривал с сестрой, держа ее за руку. Значит, женщина, лежавшая ближе к двери, опутанная бинтами, зондами и проводами от капельницы, — это Рахиль.

За изголовьем ее кровати возвышалась стена современной аппаратуры, издающей гудение и мигающей огоньками. Лицо было закрыто почти целиком, как и тело. Под покрывалом угадывались серьезные повреждения и невосстановимый ущерб.

Он посмотрел на Исабель и ее брата. «Исабель, что произошло?» — только что спросил брат.

Затем он двинулся в проход между стеной и кроватью Рахили и наклонился.

— Мне жаль, господин Йонссон, но вы больше не можете оставаться в палате, — сказал он, склонившись над Рахилью и потянув ее веки вверх, как будто проверял состояние ее зрачков. Она, кажется, действительно была абсолютно без сознания.

— Исабель сейчас переводят, — продолжал он. — Может, вам можно будет пока побыть

в кафе на первом этаже. Мы сообщим вам, куда именно перевели вашу сестру, когда вы вернетесь. Вы не могли бы прийти сюда через полчаса?

Он услышал, как мужчина поднимается и говорит сестре что-то на прощание. Человек, привыкший подчиняться приказам.

Он коротко кивнул полицейскому, не поворачиваясь анфас, когда тот поравнялся с дверями, постоял с минуту, глядя на женщину, лежавшую внизу. Интересно, сможет ли она хоть когда-нибудь представить для него какую бы то ни было угрозу?

Именно в этот момент Рахиль открыла глаза и пронзила его взглядом до глубины души, словно находилась в полном сознании. Глаза ее были пустыми, но она смотрела настолько пристально, что этот взгляд сложно было игнорировать. Затем веки снова опустились.

Он на мгновение замер, ожидая повторного движения, но ничего не произошло. Вероятно, он стал свидетелем какого-то рефлекса. Прислушался к звуковым сигналам, издаваемым подключенным к телу оборудованием. Сердцебиение за последнюю минуту явно участилось.

Затем он повернулся к Исабель, чья грудная клетка вздымалась и опускалась все быстрее. Значит, она знала, что он тут. Она опознала его по голосу, но каким образом это могло ей помочь? Челюсть была обездвижена, а глаза закрыты бинтом. Она была прикована к койке капельницами и приборами, но во рту у нее все же не стояло никаких датчиков и аппарата искусственной вентиляции. Вскоре она сможет говорить. Угроза ее жизни уже отступила.

Как парадоксально, что все эти признаки жизни превратятся для нее в смерть, подумал он, приближаясь и уже нащупывая на руке вену, которая сильно пульсировала.

Он вытащил шприц из кармана, извлек из упаковки иглу и вставил ее в канюлю. Затем до предела выдвинул поршень, наполнив емкость шприца воздухом.

— Тебе надо было довольствоваться тем, что я смог тебе дать, Исабель, — произнес он и отметил, что ритм ее дыхания и сердцебиения продолжал учащаться.

Плохо дело, подумал он и переместился на другую сторону, вытащив из-под ее руки поддерживающую подушку. В комнате мониторинга могли заметить реакцию Исабель.

— Успокойся, — сказал он. — Я не причиню тебе никакого вреда. Я пришел сказать, что ничего не сделаю с детьми. Я хорошо о них забочусь. Когда ты поправишься, я дам тебе знать, где они находятся. Поверь мне. Речь шла лишь о деньгах. Я не убийца. Именно это я пришел сказать.

Он обнаружил, что дыхание по-прежнему было интенсивным, но сердцебиение немного успокоилось. Отлично.

Затем он посмотрел на показатели оборудования, подключенного к телу Рахили. Отдельные звуковые сигналы слились в одно непрерывное гудение. Видимо, ее сердце сошло с ума.

Теперь надо торопиться, промелькнуло у него в голове.

Он грубо схватил руку Исабель, нашел пульсирующую вену и воткнул шприц. Игла вошла без малейшего сопротивления.

Пациентка никак не отреагировала. Вероятно, она была настолько накачана медикаментами, что он мог бы исполосовать ей руку вдоль и поперек без какой бы то ни было реакции с ее стороны.

Он попытался надавить поршень, но тот не поддавался. Значит, он промахнулся мимо вены.

Он вытащил шприц и воткнул иглу опять. На этот раз Исабель вздрогнула. Теперь она знала о его намерениях. О том, что ничего хорошего ее не ждет. Частота сердечных сокращений вновь возросла. Он сделал еще одну попытку опустошить шприц, но поршень не желал двигаться. Проклятие, придется искать другую вену.