Тьма в бутылке
Шрифт:
Он встал и подсел за стол к Папе. Если бы полицейский попытался остановить его, он бы все равно сел рядом. Промычал бы что-нибудь о методах полицейского государства, а как только дело дойдет до дальнейшего обмена репликами, спокойно направился бы к выходу со словами, что они могут пообщаться с ним дома. У них ведь был его регистрационный номер, а значит, адрес им будет совсем несложно отыскать, если у них возникнут дополнительные вопросы.
И это был выход. Не могут же они просто взять и арестовать его без предъявления конкретного обвинения. А конкретных
Основания могут последовать, да, они последуют наверняка, но пока их не было. Он видел состояние Исабель.
Нет, у них нет доказательств. Никакого трупа нет, об эллинге им не известно. Скоро фьорд поглотит все его злодеяния.
Если разобраться, ему только нужно держаться в тени в течение нескольких недель, а затем уничтожить свои следы.
Папа злобно посмотрел на него. Руки его были сжаты, мышцы на шее напряжены, дыхание участилось. Совершенно правильная реакция, весьма полезная в данной ситуации. Если дело сделано верно, все благополучно разрешится через три минуты.
— Что ты им рассказал, ублюдок? — прошептал Папа, как только он подсел.
— Ничего такого, что ему уже не было известно, Свен, — шепнул он в ответ. — Уверяю тебя, вероятно, он и так все знает. Более того, ты числишься у них в регистре уже давно, не забывай.
Он заметил, что дыхание собеседника становится все более и более напряженным.
— Но тут ты сам виноват, Свен. Педофилы никогда не пользуются успехом, — произнес он чуть громче.
— Я не педофил. Ты ему сказал об этом? — интонация поползла вверх.
— Он обо всем знает. Они тебя выследили. Им известно, что у тебя полно детской порнухи на компьютере.
Руки Свена побелели.
— Этого он знать не может. — Фраза была произнесена под контролем, однако чуть громче, чем он сам желал. Он огляделся.
Вот, все идет хорошо. Детектив смотрел на них, на что он и рассчитывал. Проницательный парень этот полицейский. Он явно поместил их друг напротив друга, чтобы посмотреть, к чему это приведет. Они оба находились под подозрением. Совершенно ясно.
Он повернул голову в сторону бара и убедился в том, что коллеги детектива с этой точки он не видит. А значит, и сам он выпал из поля зрения второго полицейского.
— Полиции прекрасно известно, что ты не из сети загружаешь детское порно, Свен, а получаешь картинки от своих приятелей на флешках, — сказал он обычным голосом.
— Но это неправда!
— Но именно так он мне сказал, Свен.
— Почему он расспрашивает всех вас, если дело касается меня? А ты тоже уверен во всей этой ерунде? — На мгновение он даже позабыл о своей жвачке.
— Он стопроцентно опросил других людей из твоего окружения, Свен. Теперь он ведет допрос в этом заведении на всеобщем обозрении, чтобы ты явно скомпрометировал себя.
Свена трясло.
— Мне нечего скрывать. Я не делаю ничего, чего не
— Свен, я-то знаю, ты ведь сам рассказывал, однако он утверждает, что ты торгуешь детьми. Что на твоем компьютере есть кое-что. Что ты торгуешь фотографиями и самими детьми тоже. Тебе не сказали? — Он нахмурился. — Тут действительно что-то такое замешано, Свен? У тебя столько дел, когда ты приезжаешь, ты ведь сам говорил.
— Он говорит, что я ими ТОРГУЮ?! — Свен произнес эту фразу слишком громко и снова огляделся. Затем он попридержал себя. — Так он поэтому у меня интересовался, насколько мне удается заполнение всяких анкет? Поэтому спрашивал о том, как я могу позволить себе так часто путешествовать, имея всего лишь пенсию по инвалидности? Рене, все это внушил ему ты. Я не получаю никакой пенсии по инвалидности, как, он мне признался, ты ему сказал, и я просветил его. Я продал свой бизнес, как ты знаешь.
— Он на тебя смотрит. Нет, не оглядывайся. Будь я на твоем месте, Свен, я бы спокойно встал и ушел. Мне кажется, они не станут тебя останавливать.
Он сунул руку в карман и, не вынимая, разложил ножик. А затем медленно вытащил.
— Когда придешь домой, уничтожь все, Свен. Все, что может тебя скомпрометировать, хорошо? Это добрый совет от хорошего друга. Имена, контакты, старые билеты на самолет — избавься от всего этого, понятно? Иди домой и сделай это. Поднимайся и иди. Прямо сейчас, иначе гнить тебе в тюрьме. Разве тебе не известно, как поступают заключенные с такими, как ты?
Папа на мгновение выпучил на него глаза и как-то сразу успокоился. Затем он отодвинул свой стул и встал. Сообщение дошло до адресата.
Он последовал за Папой и протянул ему руку словно хотел обменяться рукопожатиями. Стиснув рукоять ножа, тыльной стороной руки вверх, он держал оружие лезвием к себе.
Папа нерешительно взглянул на руку товарища и улыбнулся. Все его сомнения улетучились. Этот бедняга был не в силах совладать со своим вожделением. Религиозный человек, сражавшийся со своим позором и проклятиями, обрушившимися на его плечи со стороны всей католической церкви. И вот перед ним стоит его друг и протягивает ему руку. Он желает ему лишь добра.
В тот самый миг, когда Папа собирался пожать протянутую ему руку, «благодетель» набросился на него, всучил ему нож, сильно сжав его пальцы вокруг оружия, так что Папа, сам того не желая, крепко ухватился за рукоять, а затем дернул руку ничего не понимающего Папы на себя так резко, что его кольнула в бедро неглубокая, но весьма ощутимая боль. Не сказать, чтобы боль была очень сильной, но со стороны выглядело именно так.
— Что ты делаешь? А, а! — заорал «приятель». — У него в руках нож, берегитесь! — прокричал он, еще раз как следует дернув Папу за руку. Две раны отличнейшим образом запечатлелись у него на боку. Сквозь майку-поло уже неслабо проступила кровь.