Тьма
Шрифт:
Прежде чем повернуть налево, он несколько долгих секунд смотрел направо, внимательно изучая дорогу. Никого. Ни полиции, ни армейских патрульных машин. Сейчас или никогда. Он побежал, направляясь в сторону большого парка. Туда, где парк был пуст. И темен.
Он бежал тяжело и неуклюже, словно под его короткими ногами расстилалась не твердая и гладкая поверхность дороги, а булыжная мостовая. Когда пару лет назад, в период повального увлечения бегом трусцой, его коллеги по палате общин тоже загорелись этой идеей, он невольно усомнился в их нормальности. Движение со скоростью, превышающей скорость быстрой ходьбы, несомненно вредит здоровью. Неудивительно, что некоторые из них вскоре свалились от инфаркта. Он вспомнил, как однажды все члены, парламента получили брошюры, призывающие посещать гимнастический зал. Там было сказано, что если они будут следить за здоровьем, то приобретут энергию, необходимую для того, чтобы как можно лучше служить своим избирателям. Прекрасно, только его жизненная энергия зависела не от состояния организма, а от сознания. Если уж на то пошло, каждую такую брошюру следовало бы снабдить грифом «Опасно для
Благополучно проникнув в святилище тьмы, он упал на траву, не обращая внимания на сырость, и напряг все силы, чтобы побыстрее восстановить нормальное дыхание. Вдали сияли городские огни, но их свет не достигал окраины парка. Он находился в районе Кенсингтонского сада, рассчитав, что ему лучше держаться подальше от раскинувшегося на другом берегу серпантина Гайд-парка, где действовал полицейский пост. Он затруднился бы объяснить, почему оказался именно здесь. Даже шестнадцатилетний стаж члена парламента от лейбористской партии не помешал бы его немедленному аресту. Каждому члену парламента, выполняющему задание правительства, с наступлением темноты полагался полицейский эскорт, в противном случае они должны были сидеть дома, как все рядовые граждане. Из-за этих ограничений в палате общин каждый день разыгрывалась буря, но премьер-министр и министр внутренних дел были неумолимы. Все желающие уехать из столицы, пока сохраняется чрезвычайное положение, не встречали никаких препятствий, но оставшиеся подпадали под действие правительственного постановления. До тех пор, пока не будет найдено решение этой безумной проблемы, условия жизни в Лондоне будут оставаться суровыми. Плевать на решение, кричат с обеих сторон «заднескамеечники», в чем состоит сама проблема? Что же все-таки происходит каждую ночь? Почему до сих пор нет никакого официального заявления? Общественность вправе это знать. Члены парламента вправе это знать! Когда им сказали, что это некая бесплотная темная субстанция, оказывающая загадочное воздействие на человеческий мозг и, насколько представлялось возможным судить, не имеющая никакой определенной формы, они удивились и отказались этому верить. Это был не газ и не какое-то иное отравляющее вещество. Вскрытие мозга жертв, пораженных этой чертовщиной или покончивших с собой под ее воздействием, ничего не прояснило. Никто не знал, почему люди, слоняющиеся днем по улицам, становятся податливыми, как воск, и не выходят из состояния, похожего на транс. Как и следовало ожидать, всякие попытки отнести это явление к разряду сверхъестественных решительно пресекались.
Он встал и смахнул с коленей росу. Постепенно его глаза привыкли к темноте, и до него дошло, что участок, на котором он оказался, значительно светлее, чем кромешная тьма впереди. Он побрел туда, страстно желая окунуться во тьму с головой. Эти кретины совершенно не понимают ее смысла! Это же новая реальность — впрочем, нет, не новая: она стара, как мир. Эта сила существовала еще до появления человека — темная сила, в союз с которой человек вступил с самого начала. И теперь она обитает в человеке. Она всегда была там, во Тьме, где скрывается зло, где гнездятся постыдные инстинкты, во Тьме, которая призывает человека отдаться ей целиком. Наконец ее час пробил.
Он замер. Впереди что-то мелькнуло. Но ни звука. Ни движения. Должно быть, показалось.
Тьма обратилась к нему; Тьма диктовала, что ему надо делать. Политическая власть — ничто по сравнению с той властью, которая была ему предложена. Это дьявольски трудный шаг, зато наградой станет вечность. Отныне сомнения отброшены. Он сделал выбор.
Луна скрылась за облаками, и он почти ничего не видел. Из отеля, выходившего на Парковую аллею, виднелись огоньки, но они были далеко и не имели никакого отношения к черной пустоте, в которой он оказался. Но Тьма ли это? Это действительно та сила, которую он искал? Так пусть же это произойдет! Поглоти меня, прими... Внезапно он наткнулся на человека, сидевшего на траве. Политик грузно упал навзничь.
— Кто здесь? — ворчливо спросил он, несколько оправившись от удивления.
В ответ раздалось какое-то бормотание, смысла которого он не разобрал. Он прищурился, стараясь рассмотреть человека получше.
— Кто здесь? — повторил он, осмелев. — Отвечайте! — Он говорил шепотом, но довольно грубо.
Он осторожно подполз ближе.
— Ну-ка, отвечайте. Что вы здесь делаете?
— Жду, — последовал неохотный ответ. Голос был мужской.
Политик растерялся. В глубине души он почему-то считал, что ответа не будет.
— Что вы хотите этим сказать? Чего вы ждете?
— Жду, как и все остальные.
— Остальные? — Политик осмотрелся по сторонам и внезапно понял, что темные очертания, которые он принял за кусты, на самом деле были человеческими фигурами; кто-то сидел на земле, кто-то стоял. Все молчали. Он схватил человека за плечи.
— Они... вы... вы знаете про Тьму?
Человек отстранился.
— Пошел вон, — спокойно сказал он. — Оставь меня в покое.
Некоторое время политик не сводил с него глаз, но так и не разглядел в темноте лица. Наконец он отполз в сторону и нашел свободное место. Он долго не мог прийти в себя, но потом окончательно смирился. Это означало, что он — не единственный; другие тоже будут избраны. Один раз, когда из-за облаков на несколько секунд вынырнул месяц, ему удалось осмотреться и увидеть, сколько людей пребывает в ожидании вместе с
Когда над высотными зданиями на горизонте показались первые проблески зари, он поднялся с земли, чувствуя страшную усталость. Пальто намокло от росы, окоченевшее тело ныло. Остальные тоже вставали, двигаясь медленно и затрудненно, словно от продолжавшегося всю ночь ожидания их суставы заржавели. Их бледные невыспавшиеся лица ничего не выражали, но он знал, что все они испытывают горькое разочарование. Они расходились поодиночке, и под ногами у них клубился утренний туман.
Он чуть не расплакался от досады и пригрозил кулаком исчезающим теням. Затем поплелся домой.
Глава 25
Потягивая виски, Бишоп закурил сигарету — третью за то время, что сидел в баре. Посмотрел на часы. Конференция продолжалась уже более трех часов, но когда он полчаса назад вышел из зала, до каких-либо выводов было еще далеко. Удивительно, если при таком количестве участников вообще удастся прийти к какому-нибудь соглашению. Сочетание ученых и парапсихологов, наряду с правительственными чиновниками, тщетно пытающимися примирить разногласия между обеими фракциями, едва ли способствовало созданию оптимальной рабочей атмосферы. Представитель какого-то американского исследовательского общества изложил теорию коллективного бессознательного Юнга: «Подобно тому, как анатомические особенности человеческого организма обнаруживают сходство независимо от расовых различий, психическая сфера также покоится на некоем едином субстрате, перекрывающем различия в культурных и сознательных напластованиях» — и высказал предположение, что коллективное бессознательное характеризуется скрытыми тенденциями к одинаковым реакциям, образу мышления и поведению, доставшимися человечеству в наследство в ходе психологического развития. Одни и те же инстинкты присущи всем народам и поколениям — не этим ли объясняется сходство самых разнообразных мифов и символов? А одним из наиболее распространенных человеческих влечений является влечение к злу. Ему возразили, что, несмотря на все злодеяния, стремление к добру было преобладающим на протяжении всей истории, и докладчик согласился с этим, но добавил, что, возможно, после многовекового насильственного подавления влечение к злу вырвалось из-под контроля разума. И вот в конце концов оно материализовалось.
Бишоп, сидевший в последнем ряду просторной современной аудитории, с улыбкой наблюдал, как озадаченно переглядывались комиссар полиции и начальник генерального штаба. Не будь у них официальных данных и свидетельств очевидцев о необъяснимых широкомасштабных беспорядках, каждую ночь повторяющихся в столице, они бы в два счета прекратили эти заумные дискуссии. Тем не менее, когда представитель делегации Института возможностей человека заявил, что эта вспышка безумия знаменует окончательный прорыв к истинному душевному здоровью, они позеленели от ярости. Сам министр внутренних дел сделал строгое предупреждение докладчику, разглагольствовавшему о том, что норма не обязательно такова, как ее понимает общество, и что состояние отчуждения, пребывание в полусне или забытьи, а также полное умопомешательство — это и есть естественное состояние человека. Все мужчины и женщины, подвергшиеся воздействию этой силы, пребывают в состоянии измененного сознания, похожем на транс, в состоянии просветления. Они выполняют миссию, которую так называемые нормальные люди, в том числе и все присутствующие в зале, еще не поняли и не оценили. Министр внутренних дел предупредил докладчика и его единомышленников, что, если они будут упорствовать в проталкивании подобных неплодотворных и откровенно нелепых воззрений, их удалят из аудитории. В стране чрезвычайное положение, и хотя в этой ситуации важно принять во внимание каждое мнение, легкомысленные спекуляции недопустимы.
Когда дискуссия приобрела преимущественно научно-медицинское направление, министр внутренних дел и другие представители власти испытали заметное облегчение, но заявление именитого нейрохирурга, сидевшего в первом ряду, принесло им разочарование. Он сообщил об операциях по вскрытию черепа, проведенных совместно со специальной бригадой хирургов на некоторых лондонских жертвах, как умерших, так и живых, в целях выявления патологических изменений мозга. Результаты оказались отрицательными: ни воспаления мембран или нервов, ни повреждения тканей, ни закупорки в системе циркуляции спинномозговой жидкости, ни бактериальной инфекции, ни тромбов, ни ухудшения кровоснабжения мозга не обнаружено. Хирург продолжил перечисление вероятных нарушений, упомянув химическую недостаточность, которая могла бы привести к сбою нормальной функции мозга, и заверил всех присутствующих, что ее признаков тоже не обнаружено. Провели и другие испытания — не столько в надежде на успех, сколько от отчаяния, — но и они не принесли никаких положительных результатов. Недостатка ферментов в организме жертв не было — в противном случае обнаружилась бы повышенная концентрация аминокислот в крови, в частности фениламина. Не наблюдалось никакого внезапного дисбаланса хромосом в клетках. Наиболее тщательному обследованию подверглась центральная область мозга, особенно участки, сгруппированные вокруг насыщенных кровью полостей, именуемых желудочками. Один из этих участков, гипоталамус, регулирует голод, жажду, температуру, сексуальное влечение и агрессивность, но внимательное изучение скопления нервных образований, образующих лимбическую систему, — перегородки, поясной извилины, амигдалы и гиппокампа, которые считаются ответственными за такие эмоциональные реакции, как страх и агрессивность, — не обнаружило ничего необычного. Настолько, разумеется, насколько они способны судить; хотя наука значительно продвинулась вперед, мозг по-прежнему остается загадкой.