То, что мы оставили позади

Скор Люси

— Повтори это ещё раз, — настаивал я.

Её губы скривились, пока она занималась своей работой.

— Нет.

— Ну же, — уговаривал я.

— Нет. И заткнись. А если серьёзно, — продолжила Слоан, прижимая влажный комок салфеток к уголку моего рта, — я понимаю.

— Ты понимаешь что?

— Нельзя, чтобы кто-то заметил твоё дружелюбное поведение по отношению к четырёхглазой заучке из десятого класса. Это проделает дыру в пространственно-временном континууме общества старшеклассников.

Она

не знала настоящей причины, по которой я не хотел, чтобы кто-то знал о нас. Если у моего отца возникало подозрение, что для меня что-то важно, он уничтожал это или разрушал всё любым возможным способом. Единственное, что он «позволял» мне — это футбол, потому что для него было важно иметь сына, который преуспевал на поле.

Но если бы он хоть раз прослышал, что Слоан что-то значит для меня, что я ценю её, он бы нанёс урон. И если бы он это сделал, если бы ему удалось каким-то образом причинить ей боль, я не думаю, что смог бы жить с этим… или оставить его в живых.

— Заучка, — беспечно повторил я.

— Тебе больно? — спросила она меня, снова меняя тему. Теперь её голос был хриплым и серьёзным.

— Всё в порядке, — солгала я.

— Люсьен…

— Не надо, — сказала я.

— Ты даже не знаешь, что я собиралась сказать.

— Нет, я знаю. И это не твоё дело.

— Но…

— Не у всех есть такая семья, как у тебя. Понятно? — она понятия не имела, с чем мне приходится сталкиваться ежедневно. Только не тогда, когда её растили Саймон и Карен Уолтон.

— Но почему мы не можем обратиться в полицию? — настаивала она.

Мысль о том, чтобы поднять трубку и вызвать полицию на моего отца, была смехотворной.

Шеф полиции Уили Огден был одним из лучших друзей отца. Мне было десять лет, когда Уили остановил моего отца за превышение скорости и выезд на встречную полосу. Он был пьян. Он протянул мне открытую банку пива, когда съезжал на обочину.

Нервы у меня в животе только начали успокаиваться. Полиция могла бы помочь. Мы смотрели видео об этом в школе. «Не садитесь за руль в нетрезвом виде». Но мой отец это сделал.

Я думал, что полиция помешает моему отцу совершить эту ошибку, помешает напугать меня, помешает причинить кому-нибудь вред.

— Кто-то сегодня рано начал, — хихикнул Уили, подойдя к окну моего отца.

Шеф отпустил его даже без предупреждения. Они поговорили о рыбацкой лодке и договорились встретиться в баре позже вечером. А потом Уили махнул моему отцу, чтобы тот возвращался на дорогу, как будто оказывал ему какую-то особую привилегию.

— Я просто не могу, — с трудом выдавил я.

— Нет, мы можем, — настаивала Слоан.

Она продолжала говорить «мы». Как будто она тоже в этом замешана, хотя я этого меньше всего хотел. Если она подберётся

слишком близко… Если ей будет больно… Я не смогу сдержаться. Я не смогу ограничиться защитой. Я покончу с ним и, сделав это, стану им самим.

— Если он причиняет тебе боль, Люсьен… — голос Слоан дрогнул, и вместе с ним дрогнула частичка моего сердца.

— Перестань, — прошептал я, заключая её в объятия и вставая.

Она обняла меня за талию и крепко прижала к себе. Её лицо уткнулось в мою грудь. Я ненавидел то, насколько приятной была эта физическая привязанность с её стороны.

Это совсем не то, что я чувствовал к Брэнди Кляйнбауэр, когда в шестнадцать лет потерял с ней девственность. Или не гормональное влечение, которое я испытывал к Синди Кроуфорд на протяжении всей учебы в средней школе. И это совсем не то, что я испытывал к Эдди, с которой мы периодически трахались по выходным.

Это было… сложнее. Слоан мне нравилась. Я хотел защитить её. И каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, неважно, насколько невинно, часть меня желала большего. Но это невозможный вариант. Я сломлен, а она прекрасна.

Я не знал, кем мы были друг для друга, кроме того факта, что она важна для меня. Важнее, чем кто-либо другой.

— Какой диск ты купила? — спросил я.

Слоан высвободилась из наших объятий, и я почувствовал облегчение и сожаление одновременно. Её очки съехали набок. Её волосы пребывали в ещё большем беспорядке. Я почувствовал, как что-то тёплое и нежное скользнуло по моей груди. Как будто я впитывал её доброту. Но это не моё право.

— Шания Твейн.

Я ухмыльнулся.

— Ты ведь шутишь, да?

— В чём дело? Неужели ты недостаточно мужественный, чтобы слушать девчачье кантри? — она подскочила к кровати и с вызовом в глазах взяла наушники. — Шания Твейн — прекрасная крутышка. Хочешь послушать?

Она выглядела такой милой и полной надежд, волосы растрепаны, глаза широко раскрыты. Больше всего на свете я хотел лежать рядом с ней в этой мягкой постели, в этой милой комнате, в этом большом доме и быть частью всего этого. И именно поэтому я не мог.

Я принёс с собой тьму. Мои синяки оказались заразными.

— Я должен вернуться и… — и что? Что ещё осталось для меня дома?

Слоан склонила голову набок.

— Пожалуйста.

— Это плохая идея, Пикси. Что, если придут твои родители? Меня здесь не должно быть, — я не должен находиться рядом с ней.

— Они спят в другой части дома. И, честно говоря, если ты уйдёшь прямо сейчас, я просто проведу всю ночь, беспокоясь о тебе. Я не смогу заснуть. А завтра я буду такой уставшей, что провалю тест по тригонометрии. Ну же, здоровяк. Ты действительно хочешь, чтобы это было на твоей совести?