То, что зовем мы розой...
Шрифт:
Молодая женщина кивнула, и на лице у нее отразились сочувствие и симпатия.
– Можно я сделаю ему сюрприз? – тихо попросила Эсси. – Мне так бы этого хотелось – если, конечно, можно. Он не знает, что я приехала, и удивится, увидев меня.
– Я не знаю. – Сестра огляделась, словно желая прочесть ответ в воздухе. – Понимаете, его племянница в коме, а мистер Грей особенно настаивал, чтобы к ней не пускали посетителей. Сначала тут толклись газетчики, потом доброжелатели…
– Но я не из газеты и не доброжелатель, – настойчиво подчеркнула Эсси. – Я его невеста. – Я понимаю,
– Пожалуйста. Я беру на себя всю ответственность.
– Вообще-то, мне не следует этого делать. – Сестра снова взглянула на Эсси. – Ладно, – заговорщически сказала она. – Но если что – я просила вас посидеть и подождать здесь, а вы не послушали. Хорошо?
– Все будет в порядке. – В голосе Эсси было гораздо больше уверенности, чем в душе. Она улыбнулась сестре и пошла вслед за ней по белому стерильному коридору.
– Мисс Грей в палате двести семьдесят четыре.
– Огромное вам спасибо.
Эсси подождала, пока сестра ушла, а потом заглянула в палату через стеклянный верх двери. Кровать располагалась так, что ее было видно всю целиком, и жуткое количество трубок и проводов оплетало лежавшую на ней девушку. Но основное внимание Эсси было приковано к согбенной фигуре, которая сидела рядом с кроватью.
Локти Ксавье стояли на коленях, а лицом он уткнулся в ладони. Это была поза полного отчаяния.
Эсси подняла руку к горлу и горячо взмолилась про себя, чтобы ей удалось найти нужные слова. Однажды она причинила ему боль: он сломал защитную стену вокруг своего сердца и открылся Эсси, а она не поняла, какой дар он предложил ей. А ведь Ксавье целиком и полностью отдавался в ее руки, вручая ей всего себя, без остатка. И тут он оглянулся и посмотрел на дверь.
Ксавье устал. Он знал это и без врачей и медсестер, которые уговаривали его пойти отдохнуть. А он сказал им, что уйдет только тогда, когда будет уверен, что Кэнди начинает выкарабкиваться из этого состояния, но до тех пор…
Проведя все эти дни и ночи в палате, он все еще не мог поверить в реальность случившегося. Кэнди, такая жизнерадостная, такая красивая, такая живая, теперь лежала бледная, изможденная, с едва слышным дыханием. Все рушится, одно любимое существо он почти теряет, а второе… в комнате незримо присутствовала вторая – прекрасная молодая женщина с фиалковыми глазами и волосами цвета спелого зерна. Даже объятый мукой и болью за Кэнди, Ксавье не мог позабыть Эсси.
Он сжимал ладонями виски, словно так мог избавиться от образов, теснившихся в его сознании. Он должен все преодолеть, и должен поторопиться, чтобы не сойти с ума. Если Кэнди поправится – нет, когда Кэнди поправится, – он будет нужен ей больше, чем всегда, и ради нее он должен быть сильным. Но, даже зная это, Ксавье видел Эсси в каждой стройной золотоволосой женщине, слышал ее голос в самые неожиданные моменты, ощущал запах ее духов, когда никого больше в комнате не было…
Проклятье, он так хотел ее, она так была ему нужна сейчас. Будущее виделось ему бездонным черным провалом, и в первый раз за свою взрослую жизнь он испугался, что не сможет помочь и поддержать Кэнди, не сможет дальше управлять своей работой и своей жизнью, а больше всего испугался
Ксавье всегда презирал слабых людей, нытиков. Он справится с ситуацией так же, как справлялся с несчастьями и раньше, а если судьба пощадит Кэнди, то он больше ничего в жизни от нее не потребует.
Эсси за тысячи миль отсюда, на другом конце света, но с таким же успехом их могли бы разделять и сотни световых лет. Сам не зная почему, Ксавье поднял глаза и посмотрел в сторону двери. Он крепко зажмурился и провел рукой по волосам. Ксавье внезапно стало не по себе от того, что ему привиделось. Более того, он не на шутку испугался. Он и вправду сходит с ума, мелькнула мысль. Вот порадуются некоторые его соперники по бизнесу!
Дверь скрипнула, и Ксавье открыл глаза: в нескольких шагах от него стояла Эсси, неотрывно глядя на него своими невероятными фиалковыми глазами. Лицо ее было белым как бумага.
– Ксавье… – прошептала она, но внезапно обнаружила, что силы оставили ее. Он смотрел на нее так странно, не двигаясь и, похоже, не дыша. – Я должна была приехать. Как только узнала, я приехала.
Ее голос вывел Ксавье из оцепенения, но тут вслед за Эсси вошла медсестра и быстро сказала:
– Мистер Грей, нам надо устроить Кэнди поудобнее, так что не могли бы выйти на минутку?
Он кивнул, так и не отведя взгляда от напряженного лица Эсси.
– Мы будем в кафетерии.
– Хорошо, мистер Грей, это ненадолго. Мы скоро управимся.
Он такой усталый, мрачный, такой изможденный, думала Эсси, когда Ксавье, взяв под локоть, выводил ее в коридор.
– Что ты здесь делаешь? – Он бросил на нее короткий взгляд, пока они шли вперед, – мрачный, непроницаемый взгляд, но она видела такое же потрясенное выражение в его глазах и раньше и потому нашла в себе мужество ответить:
– Я хотела быть рядом с тобой. Я должна быть рядом с тобой. Я люблю тебя, последние две недели были ужасны…
– Эсси, избавь нас обоих от этого, – через силу выговорил Ксавье. – Не могу сказать, что я не ценю твой приезд – хоть это и безумие, – но две недели назад ты была так уверена в обратных чувствах. Ничего ведь не изменилось…
– Ты прав, ничего не изменилось, – горячо подтвердила Эсси. – Я любила тебя и тогда, и знала об этом, но меня держало в петле прошлое. Может быть, твой отъезд заставил меня прозреть – не знаю, – но внезапно я поняла, что… что не могу жить без тебя.
Эсси с трудом сглотнула, глаза ее блестели от слез. Ксавье снова посмотрел на нее. Он давно не брился – на подбородке у него красовалась как минимум двухдневная щетина, но она придавала ему еще более суровый, сексуальный вид.
– Пожалуйста, верь мне, Ксавье, – сказала Эсси, – я не знаю, что сказать или сделать, чтобы убедить тебя в моей искренности. Я была глупой, слабой и трусливой и не заслуживаю твоего доверия теперь, когда…
– Не говори так. – Ксавье придерживал ее за локоть, боясь отпустить – может, это не она, а мираж? – Эсси, ты заслуживаешь всего самого лучшего в жизни, я и желаю тебе самого хорошего. Но боюсь, что тобой движет лишь благодарность…