Шрифт:
моему другу
Это место до сих пор было ей знакомо. Берёзы, украшенные осенью, вытянулись до самого неба, под ногами шуршит опавшая листва, трескаются ветки. Недавно прошёл дождь, земля сырая, и кожаные ботинки утопают в грязи, оставляя на ней внушительные отпечатки.
От тропинок, которые в прошлом вытоптали здесь жители деревни, не осталось и следа. Всё заросло травой и молодыми деревьями, стало диким, каким было здесь, наверное, до появления человека.
Карина до сих пор помнила это место,
Ей было страшно. Страшно от того, что она шла, и от того, что ей хотелось идти.
В грудь ворвался влажный воздух. Девушка стояла на пригорке, а перед её ногами растянулось поле. Пожухлая трава не была вытоптана копытами коров и сапогами пастуха, а именно таким девушка помнила это место. Всё здесь одичало.
Это было неудивительно, ведь последний житель уехал из деревни в большой город больше 10 лет назад, но Карина была поражена тому, как быстро природа берёт своё.
Она очень долго боялась смотреть вперёд. Девушка отчётливо слышала шум реки, удары воды о большие камни, и не могла решить, нужно ли спускаться. Наконец, Карина засунула руку в карман пальто и нащупала билет на самолёт. Она летела сюда больше 3 часов, ещё столько же ехала на такси из аэропорта. Нужно сделать шаг.
Тем летом они с Сарой часто бегали к реке. По утрам проверяли рыболовные сети дедушки Карины, в обед помогали бабушкам с дойкой коров, вечером играли, сидя на больших валунах, оставшихся здесь, со слов дедушки Сары, ещё со времён Ледникового периода.
«Мамонты здесь шли. Топали!» – дедушка Адам расставляет в стороны свои смуглые руки и качается из стороны в стороны, изображая большое животное.
Карина с Сарой любили слушать эту историю, любили смотреть, как мужчина закатывает глаза, пытаясь припомнить детали.
«Ледник шёл с запада!, – он потирает бороду и улыбается. – Или с юга?».
Они смеются.
Вода в реке тёмная и дикая, и тем летом Карину это не пугало так, как пугает сейчас. Шум воды откликается где-то внутри, ударяясь о грудную клетку страхом, воспоминанием и болью. Словами.
«Мы нашли её шорты, футболку и сандалии на берегу. Её не нашли».
Карина смотрит в маленькое квадратное окошко в заборе, закрытое проволокой, чтобы куры не убегали со двора. На улице суета, волнение, из дома напротив выбегает люди, о чем-то разговаривают. Карина начинает волноваться, детское сердце сжимается от неосознанного понимания.
Через несколько лет учитель русского языка в школе скажет, что «возможно, детство заканчивается, когда ребёнок сталкивается со смертью», и Карина впервые осознает, что это столкновение произошло в тот летний вечер, когда она бросалась ко взрослым с расспросами и встречала снисходительный, ободряющий взгляд. «Всё хорошо, малышка», – скажет бабушка, и Карина замрёт в этом «хорошо» до сегодняшнего дня.
Она следила только за ногами. Правая, левая. Трава прилипает к мокрым ботинкам, вода
Девушка остановилась у самой кромки воды, когда под ногами оказался оголённый илистый берег. Дыхание в груди остановилось, мысли собрались в самой воспалённой области мозга – там, где спряталось её детство, с которым не хотелось прощаться.
Только теперь Карина подняла голову и невидящим взглядом уставилась в центр сине-зелёной воды. У неё было столько вопросов к этой стихии, столько просьб, столько проклятий. Она причинила ей боль и почему-то продолжала существовать, жить, бежать, двигаться к видимой цели. Всего этого Каринаи не могла ей простить. Девушка со всей силы размахнулась и пнула камень, лежащий на берегу, но этого оказалось мало, и она принялась пинать ил, который с грязными брызгами стал вылетать из-под её ботинок.
Хотелось её перекричать, пересилить, но в горле застыли слёзы. Ветер, касаясь мокрого лица, становился холодным, но девушка продолжала плакать, и деревенский пейзаж перед ней покрывался пеленой отчаяния и разочарования.
Должно было стать легче, по крайней мере, Карина отчаянно на это надеялась, но когда слёзы закончились, девушка не заметила ничего, кроме усталости и опустошенности. И человека, который стоял у воды чуть поодаль.
Он заговорил первым, но не обернулся. Так и смотрел прямо перед собой, в самое сердце реки.
– Ты приходишь сюда каждую осень?
Тем летом Сара познакомила Карину со своим старшим братом совершенно случайно. Она оставила подругу в коридоре и забежала к нему в комнату, чтобы попросить подоить коров вместо неё. Из-за двери Карина услышала тяжёлый вздох и приятный мальчишеский голос.
– Опять… Хорошо. Не люблю я это.
– Люблю тебя, – бросила Сара и выбежала в коридор.
Когда они уже бежали по дорожке от дома, Сара обернулась и увидела в окне брата, который провожал их внимательным взглядом.
– Это моя подруга Карина! – крикнула она во всю мощь своего не по-детски сильного голоса, и когда Лука открыл окно, не расслышав её, повторила. – Моя подруга Карина!
Она схватила Карину за запястье и бросилась к калитке.
– Это Лука, мой брат. Бежим, он ещё может передумать. Он у нас такой!
Спустя час, когда они, уже искупавшись, сидели на берегу реки и перекидывали друг другу неспелое яблоко, Карина спросила:
– Какой это «такой»?
Сара поймала яблоко и подняла на подругу свои янтарные глаза.
– Что?
– Ты сказала про своего брата, что он у вас «такой».
– Аа! – девочка вытерла руки о траву и улыбнулась. – Белоручка. Вся эта деревенская жизнь не для него. Огород, сарай… Ты бы видела его лицо, когда он заходит в сарай, чтобы взять у мамы ведро с молоком! Вот такое!
Сара на несколько секунд свела брови, зажмурила глаза и поджала губы, изображая лицо своего старшего брата. А потом стала заливаться звонким смехом, при звуках которого Карина никогда не могла остаться равнодушной.