Точка опоры
Шрифт:
– Спасибо, что заступились за подозрительных, - рассмеялся Владимир Ильич, заглянул в соседнюю комнату.
– Надюша, ты слышала? Мистрис Йо больше не будет считать тебя за мою любовницу!
6
Первым пришло письмо от Аксельрода. Как ни удивительно, открытым текстом:
"Дорогой Владимир Ильич! Праздную Ваше водворение в свободной стране, называя Вас настоящим именем и отчеством".
Ленин недовольно качнул головой:
– Ну и ну! Будто нет здесь ни английских сыщиков, ни русских шпиков!
– Повернулся к жене: - Он и
И тут же достал лист почтовой бумаги. Написав новый адрес, предупредил Аксельрода, что его не следует "сообщать никому, даже из членов Лиги, кроме самых близких лиц... остальные пусть пользуются по-прежнему адресом Алексеева, а сторонние - адресом Дитца".
"Если можно, - продолжал Владимир Ильич, - постарайтесь и в разговорах употреблять систематически Мюнхен вместо Лондона и мюнхенцы вместо лондонцы".
И попросил передать Мартову: если он по приезде в Лондон не застанет на квартире Алексеева, то "может пойти к Рихтеру". Пусть и в переписке, и в разговорах все привыкают к новой фамилии.
Вскоре от Мартова пришли два письма из Цюриха. В одном Юлий сообщил приятную новость: все последние замечания по программе, присланные с дороги, приняты. Но Велика Дмитриевна "зело огорчена тем, что теперь именно то, что в ее глазах делало проект Плеханова симпатичнее, сведено на нет". В другом письме Юлий рассказывал о нелегких часах, проведенных у Плеханова в Женеве: "Г. В. страшно зол - на всех вообще и на тебя, конечно, в особенности". А разозлился Плеханов на то, что, не дождавшись его протеста, уехали в Лондон, не пожелали, дескать, принять в расчет его интересы как соредактора. Для него Лондон неудобен.
– Какое гипертрофированное самолюбие! Не спросились позволения у старшего!
– Владимир потряс письмом перед глазами и бросил на стол.
– И это Плеханов, старый марксист! Ты только подумай, Надюша, ему Лондон неудобен! А было бы "удобнее", если бы погибла "Искра"?! Если бы нас всех в Мюнхене схватила немецкая полиция? Теперь бы уже сидели в петербургской Предварилке или в Петропавловской крепости.
– Ты не волнуйся, Володя, он необдуманно.
– Он - Плеханов. И для него непростительны необдуманные фразы. Непростительна такая узость взглядов. Только со своей колокольни. В угоду своему сверхсамомнению. Удивительно!
Тем временем Надежда вскрыла пакет от Дитца, из Штутгарта.
– А нам, Володя, подарок!
– Достала "Искру".
– Долгожданный!
– Апрельский номер?! Это действительно подарок! Молодец Наташа! Сумела выпустить! А ну-ка, ну-ка, как у нее там получилось?
Ленин сначала пробежал глазами по заголовкам статей и заметок,
– С завтраком успеем. А Наташе я должен написать немедленно. Она там ждет, волнуется.
Письмо начал с заслуженной похвалы: "Номер прекрасен, видно, что корректор руку свою приложил". А когда, придвинув газету, взглянул на дату, невольно пожурил, будто Наташа сидела тут же, рядом с ним:
– Ай-ай! Как же это вы?..
– Что там, Володя, грубая ошибка?
– Грубая не грубая, а неприятная. Вот, полюбуйся: "1 апрела".
– Но это же пустяки. Одна буквенная опечатка...
– Отнюдь не пустяки. Иногда говорят: запятая - мелочь. Нет, это только на первый взгляд. Из таких мелочей создается облик газеты.
И, поставив постскриптум, Ленин подчеркнул:
"Вот только Апрела так не пишется".
Жене сказал:
– Наташе одной там очень трудно. Ты пиши ей почаще.
Они не могли знать, что, спасаясь от немецкой полиции, Вера Васильевна Кожевникова-Гурвич, как в действительности звали Наташу, вот-вот тайно переберется из Мюнхена в Швейцарию.
7
Алексеев принес письма, пересланные Дитцем. Все горестные. На границе провалились два чемоданщика. Блюменфельд сидит в Киеве, в Лукьяновской тюрьме. В ту же тюрьму отправлен Бауман. В Воронеже провалы. 12 марта в Кишиневе разгромлена типография Акима, взята явка к нему. А спустя две недели туда отправился Бродяга, не подозревавший о беде. Удалось ли ему выбраться из западни? Страшно за него. Если второй арест... Не миновать Сибири... Жаль, очень жаль таких революционеров. Чувствительные потери.
Надежда тотчас же написала ответы. Дмитрию Ильичу в Одессу: "...теперь чемоданный способ приходится сдать в архив. В общем наши дела очень плохи". Лепешинскому в Псков: "Имярек погиб... Дайте новый адрес для явки, Ваш личный не годится. Пароль меняем..." Мальцману в Теофиполь: "Посылаем Вам 6 пудов, отправьте их немедля в Красавск...*" (А Мальцман уже был отвезен в Лукьяновскую тюрьму.) Бакинской искровской группе: "Надеемся, что болезнь Нины* лишь временная. Чем можем содействовать ее выздоровлению?" Кржижановскому в Самару: "Не пишите на Лемана, т. к. письма там лежат очень долго".
_______________
* К р а с а в с к - Киев.
* Н и н а - подпольная типография в Баку.
Владимир подошел к жене, глянул на письмо.
– Глебу пишешь? Подожди запечатывать. Его необходимо подбодрить.
И начал приписку с новой клички Глеба, будто речь шла совсем не о нем: "Клэру обязательно спастись и для этого немедля перейти на нелегальное".
Перевернув листок, обратился уже прямо к нему: "Берегите себя пуще зеницы ока - ради "главной задачи". Если мы (то есть в ы) не овладеете ею, - тогда совсем беда".