Точка отрыва
Шрифт:
— Ты мне льстишь, Хмырь, — прервал я его словоблудие.
— Честное слово, чтоб мне сквозь землю провалиться! Впрочем, чего это мы с тобой на сухую разговариваем? Закажешь пивка?
Я махнул Гансу, тот принес еще две кружки.
— Ну, как ты, что ты? Говорят, трудно тебе после смерти Слона пришлось? — спросил Хмырь, после того, как осушил свой бокал.
— Несладко, — пожал я плечами, — но, как видишь, жив и здоров. Школу закончил, профессию получил — работаю электриком на заводе. И зарплата у меня хорошая...
— Хорошая, — усмехнулся Хмырь, — небось, две-три сотни в месяц, а раньше за одну ходку товару на несколько тыщ притаскивал! Помню, какие вы со Слоном дела проворачивали, удачливей вас никого не было. Не жалеешь о прошлом, а?
— Чего жалеть-то? — соврал я. — Что было, то прошло, я завязал. К тому же мне на хлеб с маслом хватает, даже кое-что остается.
— А правда, что Слон Комнату искал? — резко сменил тему Хмырь.
— Правда, — неохотно подтвердил я.
— И как, нашел? — резко подался Хмырь вперед.
— Если бы нашел, разве бы я с тобой здесь разговаривал? — ответил я вопросом на вопрос. — В другом месте сидел бы — где теплое море, дорогие отели и красивые девушки. Комната, говорят, любое желание исполняет.
— Кто знает? — задумчиво протянул Хмырь. — Вот Перец, к примеру, нашел Комнату и удачи у нее попросил. И сразу поднял «мочилку». А потом продал за большие деньги. Дом новый купил, машину, обстановку...
— Да? — удивился я.
— Точно, сам видел. Да только вскоре его замочили, — зло рассмеялся Хмырь, — залезли грабители и вырубили. И все добро из дома вынесли, вместе с обстановкой. А потом побили — так, из зависти. А у Перца сердце слабое оказалось, не выдержало. В общем, отбросил он копыта и теперь на кладбище червей кормит. Вот тебе и удача!
— Верно, — согласился я, — не проси у судьбы слишком многого, вдруг исполнит?
— Точняк, — кивнул Хмырь, — я вот по мелочи работаю и, как видишь, жив. Ну, а ты что делать собираешься?
— Ничего, просто отдыхать.
— Отдыхать — это хорошо, — кивнул Хмырь, — только, если надумаешь в Дыру залезть, мне свистни. Я подскажу, с кем поговорить, кому на лапу дать, чтобы проблем не было…
— Ладно, — пообещал я, — если соберусь — свистну. Кстати, скажи, а правда, что ты китайцам продался?
— Враки, — недовольно скривился Хмырь, — я сам по себе, независимый ходок. Товар добываю, а потом туристам продаю…
Мой вопрос, видимо, сильно расстроил Хмыря, потому что он быстро допил пиво и, даже не попрощавшись, вышел из заведения. Я посидел еще немного, затем покинул пивную — захотел пройтись по набережной.
«Хвост» я заметил сразу, как только вышел на Центральный проспект. Я еще раньше почувствовал, что за мной следят, но окончательно убедился в этом чуть позже.
У нас, ходоков, очень развито «чувство затылка». Без этого в Дыре никак — нужно смотреть на все четыре стороны сразу и, особенно, — назад, потому что ловушки часто срабатываю именно за спиной. Не успеешь вовремя упасть — останешься без руки или ноги, как уж повезет. Слон всегда говорил, что у настоящего проводника должно быть три глаза. И третий — на затылке.
Поэтому я быстро почувствовал слежку. Для проверки притормозил у стеклянной витрины — вроде часы рассматриваю, а сам на отражение за спиной смотрю. Верно — вон тот тип уже два раза мне попадался, и все в разных местах. А сейчас позади меня стоит, делает вид, что голубей кормит. А недалеко — напарник…
Ну, я дергаться не стал, решил подождать — что дальше будет? Любопытный я очень, от природы такой. Дошел до набережной, остановился. Публики заметно прибавилось — дело уже ближе к вечеру, народ потянулся на улицу, благо, день оказался действительно хорошим, теплым. В кафе столики все были заняты, народ с удовольствием пил пиво, отовсюду слышалась веселая музыка.
Я не спеша прошелся вдоль реки — как турист, коих здесь пруд пруди. «Топтуны» не отставали, вели грамотно, сменяя друг друга. По внешнему виду — обычные филеры, коих кураторы часто отправляют наблюдать за ходоками. Чтобы знать, кто с кем дружит, о чем говорит, какой товар продает. Так они контролируют нас, чтобы «налево» никто ничего не толкал.
Надо сказать, что в Институте у ученых с кураторами всегда были контры: первых больше интересовала наука, а вторых — полезность товара, особенно в экономическом и военном плане. Узнают они что-нибудь новое, необычное, и сразу же — наше, не отдадим! Даже не позволяли ученым взглянуть на интересный образец. Иногда это выходило им боком.
Как, например, с «волчком» случилось: узнали они про забавную вещицу — сама по себе крутится, без всякой энергии, и решили добыть. «Волчок» видел Прыщ, а потом разболтал за кружкой пива. Кураторы сразу же сделали стойку, приказали: раз видел — достань. Прыщ был человеком подневольным (старая мать, больная сестра, куда деваться?), вот и пошел. С трудом, с кровью, но добыл.
Кураторы очень обрадовались и даже денег Прыщу отвалили нехило (что вообще странно). Думали, наверное, что нашли неиссякаемый источник энергии. Типа, прикрути к «волчку» генератор и получай электричество задарма, сколько хочешь. Вечный двигатель в своем роде…
Но вскоре выяснилось, что «волчок» — очень хитрая и опасная штука, вроде бомбы замедленного действия: сначала он энергию из внешней среды качает (за счет чего и крутится), а потом — как бабахнет! Да так, что мама не горюй. Один «волчок» может полгорода снести.
Слава Богу, ученые вовремя догадались об этом и подняли шум. В правительстве переполошились и приняли закон, запрещающий приносить из Дыры «волчки» — чтобы чего не вышло. Но, говорят, военные все-таки пару штук по-тихому заныкали. И теперь они хранятся у них в жидком азоте, чтобы энергию не качали. Но придет время, и используют их по прямому назначению... Как супербомбы.
Так что отношение у меня к кураторам, прямо скажем, не самое лучшее. Тем более, что это они виноваты в гибели Слона. Я в этом уверен. Конечно, учитель сам прекрасно понимал, с кем дело имеет, но все же... Не люблю я кураторов, и все тут!