Точка отрыва
Шрифт:
Двигайся этот грузовик в составе колонны, никто не бросил бы здесь столько добра. Но, очевидно, он ехал один, и солдаты еще планировали за ним вернуться, раз не взорвали груз. Но они опоздали. Макарыч на своем грузовичке вернулся к их машине гораздо раньше. И за один рейс перевез оружие и боеприпасы в общину.
К несчастью, оружие не защитило общинников от новой трагедии, разыгравшейся прямо в новогоднюю ночь. Это был последний праздник, который Макарыч отмечал в кругу своей семьи. А уже первого января ее не стало.
Так совпало, что забор, ограждавший маленькую крепость, рухнул аккурат на Новый год. Вернее, рухнул не весь, а лишь один из его пролетов — не выдержал натиск зомби, подобравшихся к нему через заметенный снегом ров. Но и этого хватило, чтобы они ворвались в крепость и учинили бойню.
К утру их все-таки перебили, но итог вторжения был ужасающим. Кроме пятерых разорванных на части общинников, укусы получили и были заражены обе дочери Макарыча и его жена.
Жить им оставалось недолго. Вот только у отца не поднялась рука избавить их от страданий, пока они сами не превратились в зомби.
Это были самые горькие и душераздирающие часы в жизни Макарыча. Часы, наполненные слезами бессильной ярости и испепеляющей его изнутри безнадегой. Сегодня почти не верилось, что он сумел такое пережить. Что не застрелился сразу, как только прострелил головы своим близким, а потом сжег их тела в огороде и развеял пепел по снегу.
После этого моральный дух общины был подорван окончательно. Экономя дрова, все выжившие обитали теперь в одном, самом крепком доме Макарыча. Но едва весна одарила их первым теплом, общинники стали разъезжаться. Заводили свои машины, те, что были на ходу, грузили оружие, припасы и отправлялись искать спасение в других краях. А это место было отмечено печатью смерти и не сулило больше ничего хорошего.
Макарыч не отговаривал друзей и не задерживал их. Он вообще почти ни с кем не общался с самого Нового года. А еще подозревал, что с той поры его считают рехнувшимся, судя по тому, как все теперь на него косились. И как резко порой умолкали их разговоры, когда он выходил из своей комнаты. Поэтому ему и не предлагали уехать. Зачем кому-то брать с собой безумца в опасное путешествие?
Но все же с ним поступили по совести: забрав у него грузовичок, взамен ему оставили много продуктов и тот самый пулемет, который он нашел в декабре вместе с другим оружием. Также Макарычу оставили семь ящиков пулеметных патронов, которые не успели расстрелять за это время и которые не подходили для автоматов, распределенных уезжающими между собой.
Пожелав им счастливого пути, Макарыч поразмыслил и не придумал ничего лучше, как продолжать жить в собственном доме. Столько, сколько он еще протянет. В конце концов, постаревший от горя хозяин выстроил этот дом своими руками, прожил в нем самые счастливые годы и развеял прах своей семьи буквально за порогом. Так какое новое счастье и где надо было искать Макарычу, если во всем мире осталось одно-единственное место, в котором у него еще теплилось желание жить?
— Ну здравствуйте, мои девочки! Вот мы и снова вместе. Одни, без гостей, — поприветствовал он жену и дочерей, когда опять заперся в своей маленькой крепости.
Улыбающиеся ему с настенных фотографий родные ничего не ответили.
Макарыч тяжко вздохнул: эх, многое бы он отдал, чтобы вновь услышать их ласковые и звонкие голоса. Затем отступил от стены... и едва не упал, споткнувшись обо что-то металлическое, подвернувшееся ему под ноги.
Это был оставленный беглецами пулемет.
— И тебе привет, чертова железяка, — проворчал хозяин, потирая ушибленную ногу.
— Привет, Макарыч. Как дела, как самочувствие? — подал голос Печенег. Довольно неожиданно, но хозяин даже не вздрогнул. Так, словно всегда знал, что пулеметы умеют разговаривать.
— Сам знаешь, бывало и лучше, — посетовал старик, осознавая, насколько усугубилось его безумие, но не испытывая ни малейшей охоты сопротивляться ему.
— Понимаю тебя, — посочувствовал железный собеседник. — Ну ничего, со дня на день пожалуют зомби, тогда и взбодришься. А пока, не сочти за наглость, но мне бы не помешала бы хорошая чистка, а то, гляжу, в этом доме про меня что-то позабыли...
Новые гости явились вечером того же дня, когда был вскрыт последний ящик с патронами. И это были самые удивительные гости, которых Макарыч видел за очень долгое время.
То, что это были не зомби, было заметно невооруженным глазом еще издали. Потому что зомби не ходят, взявшись за руки, и не носят с собой игрушек. Хотя вид этих двух детей, что шли к дому со стороны шоссе, тоже оставлял желать лучшего. Оба были грязные и тощие. Старшему из них, пацану, было лет тринадцать, а девочке, которую он вел — лет восемь.
Внешность детей подсказывала, что они брат и сестра — светлые прямые волосы, а также схожие черты лиц. За плечами у мальчишки висел почти пустой рюкзак. Девчонка одной рукой держалась за руку брата, а другой прижимала к груди плюшевого мишку, такого же чумазого, как она сама.
Макарыч увидел их на полпути между шоссе и домом. После чего открыл одну из бойниц и стал пристально наблюдать за ними.
Вот дети перебрались через осыпавшийся и давно бесполезный ров, но дальше идти не рискнули и остановились у разрушенного забора.
— Эй! Здесь есть кто-нибудь?! — срывающимся голосом прокричал мальчик. — Эй, ответьте! Мы знаем, что вы тут! Мы видели, как вы убивали зомби сегодня днем!
— Кто вы такие и чего вам нужно? — поинтересовался Макарыч, не видя смысла отмалчиваться.
— Меня зовут Костя, а это моя сестра Люся, — представился пацан за себя и за спутницу. — Мы идем в город искать наших маму с папой. Но скоро станет темно, и мы хотим попроситься у вас переночевать, дяденька. И еще нам бы поесть чего-нибудь. Мы не ели уже два дня. А, может, у вас еще найдутся какие-нибудь лекарства? Кажется, Люся простыла и у нее поднялась температура.
Порыв ветра швырнул через бойницу в лицо Макарычу пыль, и он закашлялся. Потом, уняв приступ, немного постоял, успокаивая дыхание и заколовшее сердце.