Точка отсчета

Корнуэлл Патрисия

— С ним еще работают. Судя по тому, что уже известно, ему тоже перерезали горло. На лицевых костях обнаружены следы какого-то инструмента. Здесь и здесь. — Она показала на левую челюсть и переносицу. — Трахея чистая, ни сажи, ни ожогов, ни углекислого газа. Так что, когда начался пожар, Бентон уже был мертв. Извините, Кей, мне... В общем, это все.

— Как могло получиться, что его никто не видел? — спросила я, как будто весь ужас сказанного ею остался за пределами моего понимания. — Его привели на склад, наверное, под угрозой оружия, и никто

ничего не заметил?

— Склад закрылся в пять часов вечера, — объяснила Макговерн. — Мы не обнаружили признаков насильственного проникновения, а охранную сигнализацию по каким-то причинам не включили. С такими складами у нас всегда проблем хватает — их поджигают, чтобы получить страховку. И каждый раз в деле замешана какая-нибудь пакистанская семья. — Макговерн отпила кофе и продолжила: — Модель везде одна и та же. Поступает небольшая партия товара, пожар начинается вскоре после закрытия, и никто ничего не знает.

— Но здесь-то страховка ни при чем! — крикнула я, поддавшись накатившей вдруг злости.

— Конечно, ни при чем, — спокойно сказала Макговерн. — По крайней мере страховые выплаты играют здесь второстепенную роль. Если хотите, я расскажу, как это могло быть.

— Расскажите.

— Предположим, что пожар организовала Кэрри...

— Кто же еще!

— В таком случае она вполне могла сговориться с владельцем склада. Не исключено, что он даже заплатил ей за работу, не имея представления о том, что она в действительности задумала. Разумеется, ей понадобилось какое-то время, чтобы все спланировать...

— У нее было на это целых пять лет.

К горлу снова подступил комок, глаза наполнились слезами, и я отвернулась.

— Я возвращаюсь домой. Мне нужно сделать кое-что. Я не могу оставаться здесь.

— Думаю, вам лучше... — запротестовала было Макговерн, но я не дала ей продолжить.

— Я должна вычислить, что она собирается делать дальше. Я должна понять ее план. Во всем этом есть некий смысл, которого мы пока не видим. Как насчет металлических стружек, их нашли?

— Там почти ничего не осталось. Он находился рядом с очагом возгорания, и горючего материала было очень много. Мы не знаем, что именно, если не считать пенопластовых шариков, которые плавали везде. Вот они горят очень хорошо. Что касается катализаторов, то их присутствие не обнаружено.

— Тьюн, мне нужны образцы металлической стружки из дома Шепард. Их надо отвезти в Ричмонд и сравнить с уже имеющимися. Ваши следователи могут передать их Марино.

Она посмотрела на меня глазами, в которых были усталость, скептицизм и печаль.

— Кей, вам нужно отдохнуть. Все остальное мы сделаем сами.

— Этим займусь я. — Я поднялась со стула и посмотрела на нее. — Помогите мне, Тьюн. Пожалуйста.

— Вы не должны принимать участия в расследовании. А Люси я на неделю отправлю в административный отпуск.

— Меня вы с дела не снимете. Ни за что.

— Вы не в состоянии быть объективной.

— А что бы вы делали на моем месте?

Как бы поступили? Заперлись бы дома и сидели сложа руки?

— Но я не на вашем месте.

— Отвечайте.

Макговерн кивнула:

— Меня бы отстранить не смогли. Я дошла бы до конца. Я бы делала все то же самое, что собираетесь делать вы. — Она тоже встала. — Я помогу вам всем, чем смогу.

— Спасибо, Тьюн.

Несколько секунд Макговерн молча рассматривала меня, прислонясь к стойке.

— Кей, не казнитесь. И не вините себя.

— Я виню Кэрри, — ответила я, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы. — Именно ее я виню во всем.

Глава 18

Через несколько часов мы с Люси уже возвращались в Ричмонд в машине Марино. Худшей поездки у меня еще не бывало: все трое угрюмо молчали, глядя перед собой, и даже воздух словно пропитался нашим тяжелым, подавленным настроением. Я старалась не думать о том, что случилось, но каждый раз, когда страшная правда проникала в сознание, на меня как будто обрушивалась лавина. Бентон вставал перед глазами, такой живой, такой реальный. Я не знала, была ли то милость высших сил или жуткая трагедия, что мы не провели нашу последнюю ночь вместе.

Иногда мне казалось, что я не вынесла бы свежих воспоминаний о его ласках, прикосновениях, объятиях. А потом меня захлестывало острое желание быть с ним, любить его. Мысли закатывались в некие темные уголки, где реальность напоминала о себе практическими вопросами: что делать с находящимися в моем доме его вещами, например с одеждой?

Его останки должны были доставить в Ричмонд. Странно, но при всей моей привычке иметь дело со смертью мы с Бентоном никогда не задумывались о том, какой должна быть похоронная служба или где мы хотим покоиться. Занимаясь чужими смертями, мы не желали говорить о собственной кончине и не говорили.

Шоссе И-95 превратилось в сплошное бесконечное пятно, бегущее через остановившееся время. Когда слезы подступали к глазам, я отворачивалась к окну, пряча лицо от спутников. Люси молча сидела сзади, и ее злость, горе и страх давили на меня бетонной стеной.

— Я уйду, — сказала она наконец, когда мы проезжали через Фредериксберг. — С меня хватит. Займусь чем-нибудь другим. Может быть, компьютерами.

— Чушь! — отрезал Марино, поднимая глаза к зеркалу заднего вида. — Как раз этого она и добивается. Чтобы ты ушла. Чтобы признала себя слабаком.

— Так оно и есть. Я облажалась. Я слабак.

— Чушь.

— Она убила его из-за меня, — тем же безжалостно-равнодушным тоном продолжала Люси.

— Она убила его, потому что хотела убить его. И у нас два варианта: либо сидеть, изображая из себя придавленных горем родственников, либо просчитать, что она собирается делать дальше, и принять меры прежде, чем эта дрянь нанесет очередной удар по кому-то из нас.

Но Люси не желала ничего слушать, твердо уверовав в то, что косвенным образом подставила всех нас.