Точка отсчета

Вальдман Вильям Михайлович

Всю ночь Лариса Константиновна Карева не сомкнула глаз. Нервное потрясение, видимо, было так велико, что не помогло и снотворное. Скорей бы утро! Тогда она пойдет к мужу в институт и расставит все точки над «и».

Впервые за восемнадцать лет супружеской жизни Лариса Константиновна не приготовила мужу завтрак. Предпринятая Павлом Афанасьевичем очередная попытка выяснить отношения и объясниться оказалась безуспешной. Жена оставалась непреклонной.

Дождавшись ухода мужа, Лариса Константиновна позвонила к себе на работу и предупредила, что задержится,

сославшись на необходимость пойти с сыном к врачу.

После долгих ночных раздумий Лариса Константиновна твердо решила: с мужем она больше жить не будет, уедет с Диком к маме, но предварительно она непременно должна поговорить с Сытиной, по край ней мере, посмотреть ей в глаза. Хотя с Варварой Петровной она лично знакома не была, но практически знала о ней заочно все, впрочем, как и о других сослуживцах Карева. Павел Афанасьевич подробно рассказывал с присущим ему юмором о многих сотрудниках, о разных историях, происшедших с ними.

Лариса Константиновна от души смеялась над одним научным сотрудником, влюблявшимся поочередно во всех новых работниц института, посвящая им одно и то же четверостишие; вместе с Алехиным и Сытиной переживала перипетии их романа. Поэтому она чувствовала себя не просто обманутой, а преданной. Преданной людьми, которым безоговорочно верила. Особенно ее возмущала Сытина, ведь ей она особенно сочувствовала, когда у нее с Алехиным произошла размолвка. И вот эта самая Сытина, оказывается, ни о каком Алехине не помышляла, все россказни были мифом, ширмой, прикрывающей связь с Каревым.

Как ни старалась Лариса Константиновна настроить себя на спокойный разговор с Сытиной, получилось все по-иному.

Увидев свое письмо у Ларисы Константиновны, Сытина охнула, схватилась за сердце и прошептала: -Боже мой! Откуда оно у вас? Как оно к вам попало?

–  Вы еще спрашиваете, откуда, - возмутилась Лариса Константиновна.
– Нет, это вы мне объясните.

–  Оно же было в сейфе, у меня в сейфе, - не обращая внимания на тон Каревой, будто разговаривая сама с собой, продолжала твердить Варвара Петровна.

–  В каком сейфе?
– изумилась в свою очередь Лариса Константиновна.
– При чем здесь ваш сейф, когда я взяла его вчера вечером у Павла Афанасьевича?

–  У Павла. А-фа-нась-е-ви-ча?
– от удивления раздельно произнесла Сытина.
– Почему у Павла Афанасьевича? Потому что вы писали ему, - зло ответила Карева.

–  Ему?
– Сытина смотрела на Кареву непонимающе.
– Зачем мне… - Она вдруг смолкла, на ее лице промелькнула догадка и, откинувшись на спинку стула, Варвара Петровна безудержно расхохоталась.

«Что это с ней,- мелькнуло у Ларисы Константиновны,- уж не нервный ли припадок?»

Словно угадав ее мысли, Варвара Петровна, прервав смех и вытирая выступившие на глазах слезы, успокоила Кареву:

–  Нет, нет. Со мной все в порядке. Воистину: грустное и смешное рядом.
– Она опять улыбнулась.
– Я действительно писала это письмо, но только Павлу Ивановичу Алехину.
– Сытина помолчала.
– Писала, но не отправила, держала, как и другие письма, у себя в сейфе, откуда они были похищены. Вот, собственно, и все. Непонятно лишь одно, -задумчиво произнесла Варвара Петровна, - как оно оказалось у Павла Афанасьевича

Лариса Константиновна смущенно пожала плечами, не зная, что ответить, а Сытина, поняв риторичность своего вопроса, попросила: Если можно, Лариса Константиновна, оставьте письмо мне.

–  Конечно, конечно, - поспешно проговорила Карева, протягивая ей письмо, -ради бога, простите меня.

–  Что вы, -устало улыбнулась Сытина, - я отлично понимаю вас.

После ухода Каревой Варвара Петровна некоторое время неподвижно сидела, не спуская глаз с письма, лежавшего перед ней. Потом решительно вынула из сумочки записную книжку, нашла нужный номер телефона.

–  Капитан Соснин слушает, - раздалось в телефонной трубке.

–  Мне нужен товарищ Туичиев, - попросила Сытина.
– Его сейчас нет, а кто спрашивает?- Сытина.
– А, Варвара Петровна! У вас что-нибудь случилось? Да… Собственно, нет… Нашлось мое письмо, которое было в сейфе, оно оказалось у Карева…

–  Письмо у вас?
– перебил ее Соснин.

–  Да.
– Ждите меня, я сейчас приеду.

Выслушав рассказ Сытиной и взяв письмо, Николаи направился к Кареву, но сидевшая в приемной секретарь решительно преградила ему путь. Пришлось показать удостоверение.

Вид у Карева был измученный, во все время разговора с Сосниным он бросал на инспектора настороженные взгляды.

–  Простите, Николаи Семенович.
– Карев откинулся в кресле и устало посмотрел на Соснина.
– В чем вы меня обвиняете? В краже денег? Но я вернул их Сытиной, к тому же, вы знаете, они оказались у меня случайно. В хищении чужих писем? Но Сытина сама дала их мне.
– Он помолчал и добавил: - Надеюсь, вы не допускаете мысли, что я собирался торговать любовной перепиской.

–  Вы совершенно правы, Павел Афанасьевич, - согласился Соснин.
– В том-то и дело, что вы правы, - повторил он.
– Но, как ни парадоксально, именно эти факты заставляют нас задуматься, а если откровенно, то насторожиться.

–  Я не совсем улавливаю ход ваших рассуждении, - извинился Карев.

–  Да чего уж там. Абстрактные факты и абстрактные истины - удел философов.

А мы ищем прозу быта: воссоздаем по кирпичику ретроспективу. И вдруг, представьте, в этом здании оказываются лишние кирпичи. Один из них - ЭТО письмо. Просто Алехин, взломав мои сейф, забрал только свои письма, а ее письма оставил.

–  Согласитесь, что ваше объяснение даже не детски наивное, а просто нелепое, -улыбнулся Соснин.
– Раз вы подменили сейф, а в этом вы уже признались, значит, была причина. И причина это отнюдь не деньги и не письма. Здесь что-то другое, и это другое -недостающий кирпич. Понимаете, не лишний, как это письмо, а недостающий, ибо место для него уже имеется.

–  Я сказал все, - опустив голову, глухо произнес Карев.

Уже у дверей приемной Соснина неожиданно остановила секретарь Карева.