Точка покоя
Шрифт:
— Ситуация очень тревожная. То, что я вам расскажу, только подтвердит это.
Хранитель внимательно выслушал рассказ Толика о встрече с заговорщиками. А вот реакция его была на удивление ровной.
— Чего-то в этом роде я и ожидал, — сказал О'Брилин. — Слишком необычный размах приняло это дело.
— А цели? Цели тоже были вам известны? — удивился Толик.
— Общее направление удара заговорщиков можно было просчитать. Беседа одного из них с вами, Анатолий, лишь конкретизировала их планы.
— Но почему вы мне ничего не сказали?
— Вы располагали теми
Хранитель помедлил с ответом.
— Что — во-вторых? — поинтересовался Толик.
— Как бы это помогло в вашей работе? Свежий взгляд, незамутненный чужими догадками, порой очень ценен. Кстати, вам интересно, кем оказались обезвреженные вами арбалетчики?
— Еще бы! — чуть не подпрыгнул Толик. — Удалось установить, кто они такие?
— Да, Олди Энц постарался на славу.
— Я его видел, но не успел расспросить о делах. Кто же эти люди?
— О, это весьма примечательные личности. Они из охраны каменоломни юго-западного округа.
— На каменоломне используется труд каторжников? — догадался Толик.
— Да. Должны же они где-то работать. Каменный карьер расположен в достаточно удаленном от населенных мест месте.
— Но как шапочки попали к охранникам?
— Пока это не удалось выяснить точно. Землевладетель, в чьей собственности находится каменная разработка, во всем винит самих охранников. Они числятся в отпуске.
— Разве каменоломня не королевская? — удивился Толик.
— Нет. Каторжники привлекаются и на частные предприятия, если там обеспечены условия для их работы. Впрочем, каторжников у нас не так много. Тех, кто содержится в строгих условиях, наберется едва ли пять десятков.
— Действительно, для всей страны это немного, — согласился Толик. — На чьем же предприятии трудились арбалетчики. Уж не на каменоломне ли небезызвестного нам Патриса Льюла?
— Нет, у них был другой работодатель, — О'Брилин сделал паузу и добавил: — Патрис Льюл здесь ни при чем, каменоломня принадлежит его племяннику.
Улыбка хранителя не оставляла сомнений в его скептическом отношении к сказанному.
— А если учесть, что следы коней убийц полевых стражников вели в одно из поместий Льюла… Мне трудно поверить в то, что и дядя, и племянник никак не замешаны в заговоре. Нельзя ли расспросить их в присутствии сэнсов?
— И тот и другой заявили, что не могут отвечать за действия всех своих подчиненных, и от дальнейших ответов отказались.
— Значит, арестовать их не за что?
— Думаю, наши противники только этого и ждут. На короля уже давят, жалуясь на то, что префектуры превышают свои полномочия. Этот самый Льюл подал его величеству жалобу. Да-да, по тому самому делу, когда вы с Ниметом попытались задержать его людей со странными дорожными сумами, напоминающими ружейные чехлы. Если мы предпримем решительные меры против Льюла или его племянника, не располагая серьезными доказательствами, это будет выглядеть как сведение счетов. В таком случае возмущения землевладетелей не миновать.
— Но если мы будем сидеть без дела, заговорщики могут
— Без дела сидеть не будем. Все силы префектур задействованы для поиска злоумышленников. А для вас, Анатолий, у меня будет особое поручение. Как вы смотрите на то, чтобы еще раз побывать в том поместье, где вы разговаривали с заговорщиками?
— Еще раз? Я уверен, там не осталось никаких следов.
— Следы бывают разными, — отозвался хранитель. — Как и люди, которые могут их искать. В одной из отдаленных обителей братьев слушающих есть человек. Очень необычный человек. Уже много лет он не общается с миром, но в память о нашей былой дружбе, думаю, не откажет в помощи.
— И что же это за человек? — заинтересовался Толик.
— По-своему он несчастен, потому-то и удалился от мира. Но он имеет уникальную способность. Вы знакомы с работой сэнсов?
— Так он сэнс?
— И да и нет. — Хранитель покачал головой. — Если и сэнс, то способности его несколько необычны. Он не чувствует эмоции и не способен общаться на расстоянии, как большинство сэнсов. Его талант редок, люди такого плана рождаются раз в сто лет.
— И что же он может делать?
— Считывать отпечатки.
— Искать следы? — удивился Толик.
— Можно и так сказать. Любые события: произошедшие, происходящие или которым лишь суждено произойти, записаны навечно в книгу бытия.
— Я не понял, преподобный. Где находится эта самая книга?
— Везде и нигде. Она вокруг нас и внутри нас. В каждой точке мироздания одновременно.
— Так вы говорите об энергоинформационном поле? — догадался Толик.
— Можно и так сказать, — согласился О'Брилин. — Дело не в названии, а в том, что Хигидус может рассмотреть отпечатки былого, а иногда — и будущего.
— Так он что, провидец?
— Называй, как хочешь, дело не в названии, а в сути. Я хочу, чтобы он посмотрел на события, происходившие в том поместье. Не получив отпечаток личности человека, сэнсы не могут найти его. Хигидус может.
— Но почему он выбрал уединение? — удивился Толик.
— Ты бы хотел знать свое будущее? Это тяжкий крест. Многие обращались к нему за помощью, пока он жил среди людей, но не многим это принесло радость. Впрочем, речь идет о делах давно минувших. Вот уже два десятка лет, как Хигидус удалился от мира.
— Значит, будущее можно узнать?
— Прошу тебя, забудь об этом. Это знание не несет счастья.
— Я не о том. Получается, наше будущее предопределено и, что бы мы ни делали, ничего не изменится?
— Вот ты о чем? Это и так и не так.
— Я не понимаю, преподобный.
— Во-первых, предопределены не все события, а только их часть. Другая часть может случиться с той или иной долей вероятности. Есть и третья часть — это события, которые не предопределены вообще. Например, если завтра суждено пойти дождю, то он пойдет. Но промокнешь ли ты, зависит не только от дождя. Может быть, промокнешь. Но ты можешь захватить плащ, можешь и вообще не выходить из дома. Жизнь складывается из предопределенностей, случайностей и нашего выбора.