Точки над Ё

Нестерова Наталья Владимировна

Про «большинство» не знаю. Костя знает. Каким порядком его «большинство» характеризуется? Единицами? Десятками? Сотнями? Развратник! А предположил он правильно. Как-то я была на приёме у врача. Прикладывая фонендоскоп к моему обнажённому торсу, он пробормотал: «Какие соски, обалдеть!» Меня чуть не вырвало. Я стесняюсь раздеваться, у меня бронхит не вылечивается, а доктор не лёгкие слушает, а соски рассматривает. Потом встретила шутку: «Не бойтесь раздеваться перед врачом, представьте, что это просто мужчина». В этой шутке – вся горечь женщин, которым оголяться перед незнакомцами мужского пола – мучительно. К тому врачу я больше не ходила и лечила простуды под руководством бабушки.

Перебрал,

напился, звонил Асе. Монтировали кинотеатр в подвале богатого папика, а инструкции – на японском. Деньги нужны позарез. Хочешь не хочешь – кувыркайся. Ася врождённому инвалиду помогает – это для неё типично. Но и мама! Спросила: «Не мог бы ты поучаствовать материально в проблемах одной моей подзащитной? Процесс выигран, но до реального поступления денег ещё не скоро. А женщина с тремя детьми голодает». Я мог бы! Но руководство по технике в иероглифах – это... (брань, созвучная слову «конец»). Напился, но почти всё помню. Назвал Асю богиней. От чистого сердца, из подсознания. Сейчас, протрезвев, понимаю: любая современная девушка посчитает «богиню» издевательством.

Я не современная и не посчитала его «богиню» оскорблением. Костя был пьян, а бабуля мне внушила: «Глупые бабы придумали: у пьяного мужика на языке то, что у трезвого на уме. Эти бабы хмельных дураков серьёзно воспринимали. Потом нахлебались заблужденьев. У пьяного мужика на уме идея, которая ему взбрендила в данный момент. Ничего боле! Слушай мимо ушей. Назавтра клянёт себя, если вспомнит, что нёс. Дедушка твой каялся сколько раз, прости, мол, Вера, я к Софке воспылал, она просто рядом сидела. Ася, внученька, мужиков в трезвости определять надо. На хмельных смотри как на временно помешанных. Знаешь поговорку: страшно видится, а выпьется – слюбится».

Однажды я поделилась с Костей размышлением:

– У нас в языке глагол «любить» практически не имеет синонимических устойчивых выражений, а глагол «напиться» (сделаться пьяным) – длинный ряд: назюзюкаться, наклюкаться, залить глаза, залить за галстук, за ворот, за ухо, упиться до чёртиков, до положения риз, и так далее.

Костя ответил:

– Мы любим редко и основательно. А пьём часто и безудержно. Надо же как-то регулярное действие описывать.

– Но тогда почему глагол «умереть» имеет множество синонимических идиом? Преставиться, отдать богу душу, упокоиться, окочуриться, дать дуба, сыграть в ящик... Человек умирает единожды.

– Так ведь не покойники придумывают, а те, кто остаётся. Характеристика смерти – это финальная оценка жизни.

По-моему, отлично сказано.

На душе так противно, что даже напиться не хочется. Был у Аси дома. Обожрался как свинья. Заснул. Очнулся – мы с ней как сиамские близнецы, задницами сросшиеся. Музыка играет, Вивальди «Времена года». От Асиной попочки идёт такой жар, что у меня уже всё готово. И ведь хорошо началось! Она отвечала, постанывала. Потом – бац! Глаза открыла, испугалась, закаменела от ужаса, обвинила меня в корысти, будто я плату её телом за свои так называемые благодеяния требую. Дурочка! Дура! Идиотка! Разговаривала сквозь зубы, почти не разжимая рта, как с долбаным начальствующим насильником. Она ничего не понимает в мужиках! Ничего! Ни капельки! Меня распирает, зипер трещит, а она – про благородство. Какое, на хрен, благородство, когда такая девушка в объятиях? Подскочил к окну, прижался... (наружным мужским половым органом) к подоконнику. Спасибо, опал, бродяга. Самое обидное – вот этот её разговор со стиснутыми зубами. Это было даже не презрение. Это была страшная разочарованность девочки, которой дядька, прежде уважаемый, полез в трусы. Не знаю, как жить дальше, что делать. Выкинуть Асю из головы не получается, ... (вступить в половую связь) не выходит. Форменный..! (созвучно с «конец»).

Действительно, я плохо разбираюсь в мужской физиологии. Только двое мужчин (в неравной степени) дали мне какие-то знания. Папа – идеал, но бурную любовь к нему я всё-таки не отнесла бы к сексуальной сфере. Папа оставался частью мамы, как и мама – частью папы. Их было не разлепить. Сексуальность обеспечил Прохиндей. Конечно, у меня были мечты, томления, зов плоти и прочие гормональные всплески. Всем им было суждено обернуться страшным разочарованием. В реальной практике акт, чудно живописуемый в романах, превращался в судорожные пыхтения шприца, у которого поршень никак не вытолкнет содержимое. Я предоставляла место для инъекции, а Прохиндей орудовал своим толстым шприцем. И это – высшее блаженство?

Но вне всякой логики, вне полученного опыта, вспоминая, вспоминая и вспоминая, сотни раз прокручивая перед глазами ту сцену, о которой пишет Костя, я отчаянно сожалела, что повела себя как гимназистка с романтическими бреднями. Я страстно хотела, чтобы Костя повторил натиск. Я довела себя до исступления, пик которого пришёлся на его визит с прославлением «ё». Только закалка целомудренного воспитания не позволила мне броситься Косте на шею.

А разговаривала я с ним тогда сквозь зубы, потому что боялась, что у меня плохо пахнет изо рта. Костя прав – дура, идиотка.

Сегодня Ася вела передачу без меня. Сидел в машине, слушал. Нервничал. Хотелось, чтобы у неё прошло гладко и в то же время – сорвалось, чтобы без меня ей не справиться. Прошло нормально. Ася – подарок для радиостанции. Она этого не понимает, а никакой продюсер, Сеня в первую очередь, не станет откровенничать. Зазвездит, не такие звездились. И всё-таки мне кажется, что Ася не превратится в самодовольную деваху. Я не объективен. Какая, на хрен, объективность, когда речь идёт об Асе. Чокнулся я не по-детски. Мне баба не дала, я спрашиваю её, по каким таким мотивам? Мы сидели в «Столовке». Ты, говорю, сказала про разницу интересов. Каких конкретно интересов? Филологических, отвечает. Ну, не дурдом? Чтобы её трахнуть, русский язык учить? Но я завёлся. Хочешь филологии, ты её получишь!

Могу единственное сказать: глупое поведение женщин умножает глупость мужчин.

Ловили Сталина. Она его предупредила, по сути – спасла. Зачем? Почему она всех жалеет, кроме меня? Добренькая! Ася очень добрая. Фантастически. Наверное, такой была бы мама, не случись моего родителя. Мама меру добра просчитывает. Ася по наитию действует. Дедок-Сталин на толчке сидел со спущенными штанами, с газеткой. Но без очков! В его возрасте без очков не читают. Я почувствовал подвох, но понял, откуда рога растут, только после разговора с Асей. Моя Ася – это каждый день сюрприз. Ника прочиталась на третий день после свадьбы. Асю, похоже, придётся разгадывать до скончания отпущенного века. Ася говорит про пунктик ущерба и обнищания у стариков, а я думаю: «Знала бы ты мои пунктики!» Просто сказать о том, что гложет? Не поймёт, осмеёт, пальчиком у виска покрутит – чокнулся! А и правда чокнулся.

Костя обо мне думает лучше, чем я есть на самом деле. Но в чём он прав, так это в непредсказуемости женской реакции. Скажи в глаза женщине то, что она мечтает услышать, – рискуешь получить по физиономии.

В замечательной комедии «Тутси» Дастин Хоффман переодевается женщиной и случайно слышит от любимой девушки примерно следующее: «Я хотела бы встретить парня, который просто подойдёт ко мне и скажет: «Знаешь, ты мне очень нравишься, давай будем вместе». В мужском обличье на вечеринке Хоффман всё это говорит своей избраннице. И получает... Из фужера с вином – в лицо! Вот и пойми нас.