Точку поставит сталь
Шрифт:
Пора. Лансу Скичире придётся испить свою чашу, даже если для этого потребуется снова обогнуть свет. Люди (несмотря на мизерный багаж знаний о собственном виде) не сомневаются. Особенно — мужчины. Даже если за решения придётся платить кровью, такова уж наша порода…
Я вынул флягу, задумчиво покачал и сделал-таки большой глоток.
За удачу!
Мою, Ч’айи, Диктатиона и всех, кто ждал нас на волшебных украденных координатах…
Нужно отдать ему должное — на этот раз Диктатион не просто заговорил в моей голове, а сначала предупредительно
— Ты точно готов, Ланс?
— А у меня есть выбор? — ответил я, едва шевеля губами.
— Выбор есть всегда, друг мой.
— В этом я сомневаюсь. — Я улыбнулся, оставив джи-там гадать, к какой части его утверждения относились слова. — Значит, ты точно уверен, что людям больше нечего ждать? Знаешь, ведь Шири-Кегарета снова пытался вызвать меня на задушевный разговор. Полагаю, чтобы переубедить, что ещё слишком рано…
— Моя/наша составляющая ошибается, — невесело вздохнул Энки, — но так уж мы устроены. Условия возвращения вполне терпимы, Ланс, а человек умеет приспосабливаться к таковым не хуже крысы. Ждать ещё пару веков не только бессмысленно, но и рискованно с учётом экстраполярного среза показателей развития общества гибридов. Во всяком случае, ряд моих прогнозов говорит именно об этом.
Ч’айя, не спешившая загружаться в транспорт, подошла и теперь с прищуром прислушивалась к моим репликам. Замерший у штабного бронефаэтона Бронза одарил нас тяжёлым взглядом, но я с улыбкой показал ему, что вот ещё буквально секундочка, и мы на борту.
— Ты уверен, что отобранным чу-ха можно доверять?
— Их личные досье прошли самый жесточайший анализ и проверку! — Мне показалось, что в голосе Диктатиона даже прозвучала лёгкая обида. — Не без преувеличения в этих шестиколесниках сидят самые преданные из числа казоку-йодда «Диктата Колберга», и любой из них без сожаления и раздумий умрёт по первому приказу своего хетто.
Я вспомнил Шникки, утреннее бегство из любимой норы и эпичную перестрелку перед «Куском угля», ставшую прекрасным финалом этого самого бегства. Но промолчал. Вместо этого уточнил:
— Будешь с нами?
— С высокой вероятностью. Если команда не потеряет второй броневик, в котором Винияби и Бронза установили самый мощный из существующих передатчиков.
— Надеюсь, ты видишь картину целой.
— Можешь не сомневаться, Ланс.
— И всё же я сомневаюсь…
— Удачи!
— Что ж… она точно не помешает.
Я кивнул девушке, и она первой нырнула в «Коппульсо». А я, уже взбираясь по складной лестнице следом, вдруг поймал на себе ещё один взгляд — на этот раз принадлежащий господину Шау.
Стоя у ящиков с амуницией, Коготь «Диктата» рассматривал меня пристально и строго. А когда попрощался лёгким поклоном, во взгляде явно читалось: «до сих пор не знаю, что за игры ты ведёшь с нашим почтенным Диктатионом, но казоку твои выдумки обходятся непростительно дорого, и я надеюсь, ты не вернёшься».
А ещё толстяк с многочисленными подбородками вместо связки ожерелий был настолько сосредоточен на проводах терюнаши, что даже не протёр изнанку века своим ужасающим жестом.
Я улыбнулся, качнул в его сторону скрещёнными
Щёлкнули засовы, на общем стайном канале прокатилось чуть раздражённое «вперёд!» от Бронзы, уже определённо успевшего проникнуться ко мне глубочайшей симпатией.
Зажатый между Ч’айей и незнакомым бойцом в серо-песчанной раскраске брони, я прищурился, привыкая к полумраку салона. Пристегнулся эластичной системой ремней. Взвесил, не натянуть ли «Сачирато». Решил пока не спешить.
Казоку-йодда слева соседству с терюнаши был не то чтобы очень рад, стараясь не касаться меня лишний раз, и я всеми силами помогал ему, посильнее прижимаясь к девчонке.
Когда зрение немного подстроилось под тусклый зеленоватый свет, выяснилось, что в ряду йодда прямо напротив меня сидит Ункац-Аран. Разумеется, лучшей компании для смертельно опасной поездки придумать было просто невозможно!
Старик (несмотря на протест, я не мог воспринимать шамана иначе) перехватил мой полный оптимизма взгляд, широко оскалился и вынул из нагрудного кармашка цилиндрический экстрактор. Выщелкнул на ладонь пару пилюль, забросил в пасть и с удовольствием разжевал. Поиграл бровями, приглашающе протягивая таблетки в мою сторону, но я презрительно покривился:
— Я по жидкому, ты же знаешь.
И вздрогнул, вспомнив, при каких именно обстоятельствах совсем недавно уже говорил эти слова.
Ункац-Аран однако же хмыкнул и посмотрел так, как я сам бы глянул на детёныша, обделавшего ковёр в гостиной.
— Ты что это, терю, возомнил, что я наркоту жру?! Яри-яри, ты и правда плохо узнал меня за эти годы, подкидыш! — Он улыбнулся и цокнул языком. — Это от укачивания, Ланс, меня даже в гамаке начинает мутить.
Что ж, он заставил меня невольно скривиться в улыбке. Байши, я и правда не знал гадёныша. А ещё не мог припомнить, чтобы он хоть когда-то вообще позволял себе не откровенное нападение, а столь тонкий и осторожный укол, да ещё и не без веселья.
Однако я был просто обязан вбить самолюбивую насмешку обратно, а потому:
— Значит, тебя прислали припомнить, как я держал вас всех на прицеле и чуть не перестрелял?
У гадателя дёрнулись бровь и губа, но больше он ничем смятения не выдал. Проглотил пережёванные таблетки.
— Да брось, Ланс! — Самец оправил лежащее на коленях оружие и небрежно махнул лапой. — Мы всё равно знали, что ты не станешь стрелять…
Удивительная самоуверенность. Я и сам в тот миг ничего точно не знал, а они, видите ли, были уверены! Чуть подался вперёд, опёрся на ствол зажатого между ног ассолтера, и прямо спросил:
— Зачем ты здесь, Ункац?
— Нискирич отпустил прогуляться. Ты ведь не хуже меня знаешь, как это тягостно — месяцы напролёт не покидать Нарост.
Я вспомнил гостей тревожного сна, пересказанного девушке, и чуть не вздрогнул; предпочёл проигнорировать выпад, но на Ч’айю покосился. Та наблюдала и слушала отстранённо, но осторожное внимание ощущалось. Гадатель, кстати, к моей подруге открытого интереса тоже не проявлял, но можно было биться об заклад, что это старательно напускное.