Шрифт:
Yu Miri
JR UENO-EKI KOEN-GUCHI Серия «Погода в Токио»
Originally published in Japanese in 2014 by Kawade Shobo Shinsha, Ltd., Tokyo, under the title JR UENO-EKI KOEN-GUCHI.
This Russian edition published by arrangement with the author in care of Michael Kevin Staley.
All rights reserved
Я снова слышу тот звук. Тот звук. Опять и опять. Может, все это только в моей голове? Не знаю. Внутри или снаружи? Не знаю. Когда и кто это был? Важно ли это? Что вообще важно? Кто?..
Раньше я думал, что человеческая жизнь похожа на книгу – вот перелистнулась первая
Что-то остается.
Словно садовые деревья на участке, где снесли обветшалый дом…
Словно вода в вазе, из которой вынули увядшие цветы…
Что-то осталось.
Но что именно?
Ощущение усталости.
Бесконечная усталость.
Ей не было конца и края.
И в то время, когда жизнь будто наступала мне на пятки, и теперь, когда я все-таки вырвался из ее круговорота…
Кажется, я никогда и не жил по-настоящему – просто существовал.
Но вот все и закончилось.
Вокруг все как будто по-прежнему.
Неизменный пейзаж – или это только так кажется?
Но во всем этом однообразии чувствуется что-то неправильное.
В монотонном потоке времени встречаются поврежденные фрагменты.
Глядите.
Есть множество людей.
И каждый из них не похож на другого.
У каждого свои мысли, свое лицо, свое тело и своя душа.
Это дело ясное.
Но если присмотреться как следует, понимаешь, что все они есть суть одно, или, по крайней мере, ужасно похожи.
А их лица – всего лишь небольшие лужицы воды.
Вот я в толпе пассажиров, ждущих поезда на внутреннем кольце [1] линии Яманотэ. Именно тогда я впервые спустился на платформу станции Уэно.
1
Линия электропоездов Яманотэ – кольцевая. Поезда, идущие по ней по часовой стрелке, обычно называют «внешним кольцом» (сото-мавари), а против часовой – «внутренним кольцом» (ути-мавари). Уэно – одна из станций линии.
Всматриваясь в свое отражение в многочисленных зеркалах, фотоплакатах и стеклянных поверхностях, я приуныл. Не то что бы я настолько непривлекателен – скорее, внешность моя была посредственной, так что никто даже не остановил на мне взгляд.
Впрочем, свойственная мне молчаливость и отсутствие каких бы то ни было талантов были гораздо хуже внешних недостатков. Но больше всего удручала меня невезучесть.
Я был неудачником.
Опять тот звук. Он заполняет собой все – словно пульсирующая кровь, словно сияющий поток, и я не слышу больше ничего вокруг. Звук повторяется снова и снова в моей голове, кажется, будто внутри меня гудит рой из нескольких сотен пчел, что готовы вылететь наружу. Шумно, жарко, больно, и я не могу ни на чем сосредоточиться. Мерещится, что на веки падают капли дождя, я вздрагиваю, крепче сжимая кулаки. Тело как будто съеживается…
Все распадается на куски, но звук не прекращается.
Я не могу ни поймать его и заточить в укромное место, ни увести подальше…
Не могу заткнуть уши или убежать.
С тех пор, как все случилось, я постоянно слышу его.
Слышу?
Поезд в направлении Икэбукуро – Синдзюку [2] прибывает на платформу номер два. Пожалуйста, отойдите от края за ограничительную желтую линию.
Гудок электрички. Стук колес. Страшный грохот. Протяжный скрежет.
2
Икэбукуро, Синдзюку – крупные станции линии Яманотэ.
Выходя со станции к парку Уэно, я всегда встречал бездомных на небольшом пятачке, окруженном деревьями гинкго, прямо через дорогу от метро.
Сидя на лавочке в этом месте, я частенько представлял себя сиротой, рано лишившимся семьи. На самом деле это, конечно, не про меня – родители мои прожили довольно долго – умерли, когда им было уже за девяносто, при этом так ни разу и не выехав за пределы деревеньки Ясава, что в уезде Сома префектуры Фукусима [3] . Начиная с восьмого года Сёва [4] , когда родился я, с разницей примерно в два года каждый на свет появились моя сестра Харуко, вторая сестра Фукико, второй брат Хидэо, третья сестра Наоко, младшая сестра Митико, третий брат Кацуо и младший брат Масао, всего семеро детей. Разница с Масао у нас в сорок лет, так что воспринимал я его, скорее, как сына, а не брата.
3
Префектура на северо-востоке о. Хонсю.
4
По григорианскому летоисчислению – 1933 год.
Но время шло.
Я сидел в одиночестве и чувствовал, что старею…
Слегка задремав от усталости, я стал похрапывать. Время от времени я открывал глаза и видел причудливый узор из колышущихся листьев на ветвях гинкго, сетью раскинувшихся надо мной. Я чувствовал, что заблудился, что бесцельно брожу невесть где и одновременно нахожусь здесь, в этом парке, уже несколько лет…
– Все, хватит.
Мужчина выглядел сонным, но слова прозвучали четко. Он выдыхал облачка белого дыма то носом, то ртом. Сигарета, зажатая между средним и указательным пальцами правой руки, почти догорела – вот-вот обожжет его. На голове у мужчины твидовая шляпа – сложно сказать, какого цвета она была изначально, настолько покрылась пятнами от пота и грязью за долгие годы. Одет он в клетчатый пиджак, на ногах – коричневые кожаные ботинки – ну точь-в-точь охотник откуда-то из-за границы.
Машины едут вниз по склону по улице Ямасита-доори в сторону квартала Угуисудани. На светофоре загорается зеленый, включается звуковой сигнал для слабовидящих, и люди, вышедшие со станции Уэно к парку, начинают переходить дорогу.
Наклонившись вперед, мужчина наблюдает за ними, этими счастливцами, которые живут в симпатичных домах, будто ищет, на ком бы остановить взгляд… Затем словно из последних сил дрожащей рукой подносит сигарету ко рту – лицо его густо заросло бородой, в которой теперь уже заметно множество седых волосков, – и затягивается, а после медленно выдыхает, выныривая из омута мыслей. Пальцы разжимаются, и сигарета падает. Он тушит окурок носком выцветшего ботинка.
Рядом спит другой мужчина, между ног у него полупрозрачный мусорный пакет на девяносто литров, заполненный алюминиевыми банками. В руках он сжимает прозрачный виниловый зонтик, опираясь на него, как на трость…
Седая женщина с волосами, стянутыми резинкой в пучок, уткнулась лицом в руки, облокотившись на карминовый рюкзак, что стоял рядом.
Контингент изменился, да и их стало меньше.
То ли дело, когда лопнул «мыльный пузырь» [5] – тогда все аллеи и свободные участки в парке заполонили палатки из синего брезента, так что даже не видно было земли и газона…
5
Японский финансовый пузырь – экономический пузырь в Японии в период с 1986 по 1991 г. Экономический рост того времени базировался прежде всего на спекулятивных сделках с ценными бумагами и недвижимостью. С 1990 г. «пузырь» начал лопаться – резко упал индекс «Никкэй» Токийской фондовой биржи, а вслед за ним и цены на землю. Экономика Японии вошла в полосу застоя. Множество компаний разорились, несколько крупных банков объявили о банкротстве, бюджетная система оказалась в кризисе.