Только бы зеркало уцелело
Шрифт:
– Ну что? – немедленно спросила Катя. – Ну что, вы взяли этот заказ?
И такая была в её голосе надежда, что мне стало ясно: эти двое успели переговорить и прийти к общему решению. Впрочем, сколько я помню своих детей, они всегда к нему приходили.
– Мы обсудили, – солидным голосом ответил Михаил. – И решили спросить ещё и вашего мнения. Сами понимаете, надо взвесить все за и против.
– Рассказывай, – кивнул Макс.
Это было недолго; все pro et contra уместились в нескольких фразах,
– А что я тебе говорил?
– Ты был прав, – пожала плечами Катя. – Голосуем, родители?
– Я против, – Михаил уронил своё мнение, словно пудовую гирю.
– Я за, – улыбнулся Макс. – Мы с Катериной за. Мама?
С тяжёлым вздохом я поглядела на сына, на дочь, подумала, что расхлёбывать свои родительские опасения мы будем ещё очень долго, и уже открыла рот, чтобы присоединиться к мужу… но в последний момент мой язык – сам, ей-богу, сам! – выговорил:
– Я за. Большинством голосов мы подписываем договор.
Тяжёлый вздох мужа был мне ответом. Ох, отольются кошке мышкины радости!
Но семейные правила были приняты не зря, и Михаил кивнул.
– Хорошо. Возвращаемся к господину иномирцу.
– Мы с вами, – быстро проговорила Катя. – Ну, просто вы будете заняты рабочими деталями, а мы отследим бытовые мелочи, до которых у вас просто руки не дойдут.
На входе в павильон парижской ярмарки я услышала, как бьют часы: четыре. Утро наступает, пора прощаться с музеем ярмарочного искусства и возвращаться к реальности.
Прощай, праздник, новогодний бал Ста королей! Чем бы дело ни кончилось, что бы ни ждало нас впереди, эти воспоминания останутся с нами насовсем…
Глава 2
Зал королевского совета больше походил на рабочий кабинет какого-нибудь магната, чем на помещение во дворце. Ну в самом деле, что представляется при слове «дворец»? Версаль, конечно, в первую очередь: зеркала, позолота, пурпур и прочий малахит. Но здесь были дубовые панели на стенах, овальный стол с удобными креслами вокруг него, пара книжных шкафов справа и слева, лампы под абажурами зелёного стекла возле каждого рабочим места…
Мессере Авгурион обвёл рукой стол.
– Вот здесь это и произошло.
– Для начала – вы видели всё своими глазами? – Михаил начал задавать вопросы, а я привычно развернула блокнот.
– Да. Я включён в королевский совет.
– Хорошо. Рассказывайте.
– Заседания королевского совета проходят раз в неделю, по вторникам, с полудня. Доминус обычно принимает участие, но иногда, так сказать, делегирует свои полномочия. Знаком этого является королевский перстень с чёрным топазом, на котором вырезан королевский герб. В этот раз доминус участвовал сам.
– Что обсуждалось?
– Ничего особо животрепещущего, – усмехнулся Авгурион. – В принципе, скажу вам по секрету, вполне можно было и не проводить совет, тем более что двое его членов
– И не пришли?
– Ну что вы! От участия в совете освобождает только смерть, да и то не всегда… Пришли. К сожалению, простуда не излечивается магически, поэтому мессере Афраний и мессере Корнелий чихали и кашляли так, что смотреть на них было жалко. Так вот, обсуждались вопросы важные, но обычные. Словом, всё как всегда. По большинству вопросов решения приняли достаточно быстро, без больших споров. В три часа было решено прерваться на обед…
– Обед сервируется здесь же?
– Нет, разумеется. В соседнем зале, малой столовой, это вон за той дверью, – он кивнул на один из трёх выходов. – Хотите взглянуть?
– Потом. Прошу вас, продолжайте.
Кивнув, мессере Авгурион вздохнул.
– Я почти подошёл к кульминационному моменту. Обед занят минут сорок…
– Спиртное было? – прервала его я.
– Вино. Больше одного бокала никто не пил, доминус вообще ограничился водой с лимоном. После окончания трапезы нужно было… ну, вы понимаете…
– Помыть руки, – кивнул Михаил.
– Именно так. Это помещение рядом с малой столовой. То есть, примерно часа в четыре члены совета стали возвращаться в зал и рассаживаться по своим местам. Мессере Галлиус запаздывал, кто-то со смешком предположил, что тому попалась несвежая устрица. Но тут дверь распахнулась, и Галлиус буквально упал через порог, ничком. Мы бросились к нему, перевернули на спину и увидели, что в груди у него торчит кинжал. Кто-то хотел его извлечь, кто-то закричал, что этого делать нельзя, потому что будет сильное кровотечение. Мессере Астарна – он медик-целитель, и вообще у них в семье очень сильная целительская магия – стал требовать, чтобы все отошли и дали ему помочь раненому. Тут Галлиус открыл глаза и сказал: «Больно! Как больно…». И умер.
– Где находится тело?
– В его комнате, под стазисом.
– Вскрытие произведено?
– Нет, ждали вас. Вдруг вы захотите… сами.
– Боже сохрани! – Михаила передёрнуло. – Каждое дело должны делать специалисты. Но хотелось бы получить отчёт, и как можно скорее. В частности, попросите патологоанатома проверить, нет ли в ране следов посторонних веществ.
– Вы имеете в виду яд? Хорошо, – и мессере Авгурион, в точности как я, сделал пометку в блокноте.
Мне с трудом удалось удержать неуместную ухмылку.
– Где именно произошло нападение, вы установили? – спросила я, сдвинув брови с самым серьёзным видом.
Муж покосился на меня, но промолчал.
– Да… Судя по каплям крови, в умывальне, возле раковины.
– Хорошо, мы осмотрим то помещение позже. Где сейчас члены совета?
– В своих комнатах, практически под домашним арестом. Доминус повелел им сразу же отправиться туда и оставаться, пока ситуация не будет прояснена.
– Но вы-то здесь.
Мессере Авгурион тяжело вздохнул.