Только для тебя
Шрифт:
Саксан натянула на себя плащ, но это было слабой защитой от холодного дождя. Никто не жаловался, но всем было не по себе от сырости и темноты. Она сидела на Миднайте впереди Ботолфа, который и не замечал, что у нее начались схватки. Саксан подумала, что роды – одна из тех вещей, которые мужчины никогда не замечают, потому что их это совершенно не касается. Она усмехнулась, подумав, что не могла бы желать более неподходящих помощников при родах. Схватки разрывали тело, слишком сильные и слишком часто повторяющиеся. Ясно, что она не доедет до Регенфорда.
Ботолф обнял ее, стараясь защитить от ветра:
– Погода ухудшается. Ты в порядке?
– Нет, – сказала она сквозь зубы, когда очередной приступ сотряс ее тело. – Нам придется остановиться.
– Ты ранена? – выдохнул он, придерживая лошадь и пытаясь разглядеть ее лицо в темноте.
– Нет, но боюсь, наш ребенок не хочет ждать, пока мы приедем в Регенфорд.
Наступило молчание; Ботолф словно окаменел.
– Ботолф?
– У тебя начались роды? Сейчас? – спросил он хриплым шепотом.
– Ну, не прямо здесь, в седле, но это может случиться, если я не найду другого места как можно скорее.
– Нам надо было остаться в Коллинберне.
– Нет, я не хочу, чтобы мой ребенок появился на свет в этой могиле. Плохо уже то, что мы вынуждены везти с собой тело Сэсила, но я мирюсь с этим ради леди Мери. – У нее вырвался крик боли. – По-моему, недалеко находится хижина лесника. Она послужит нам укрытием.
– Ты уверена, что не можешь потерпеть до дома?
– Совершенно уверена.
– Я не думал, что все начнется так неожиданно.
– Не так уж неожиданно. Схватки начались, еще когда я была в заточении, просто старалась не замечать их, пока они не стали слишком сильными.
Следующие несколько минут прошли словно в лихорадке. Ботолф послал троих вперед, чтобы сколько возможно подготовить хижину для роженицы. Несмотря на боль, Саксан нашла забавным неподдельный ужас мужчин при таком повороте событий. Они не очень много знали о родах и явно не хотели принимать в них участие.
Когда они подъехали к хижине, в ней уже приветливо горел огонь. Ботолф внес Саксан внутрь, и она увидела, что мужчины сделали эту развалюху по возможности уютной, найдя сухой уголок и постелив там мягкий тюфяк. Она легла и посмотрела на мужа, троих рыцарей и четверых братьев, которые глядели на нее с нескрываемым ужасом. Они будут бесполезны, решила она. Ей придется быть не только роженицей, но и собственной повивальной бабкой.
– Мне понадобится горячая вода, – сказала Саксан и чуть не засмеялась, когда все четыре брата бросились исполнять приказание.
– Надо помочь им, – предложил Роджер Весли и Талботу, отправляясь с Тоддами.
– Идет дождь, будет нетрудно собрать воду, – крикнул им вслед Ботолф и с удивлением взглянул на хихикающую жену. – Как ты можешь смеяться?
– Мне смешно. – Она постаралась расслабиться и не сопротивляться скрутившей ее схватке. – Слушай внимательно, Ботолф. Совершенно ясно, что никто из вас, мужчин, ничего не знает о родах.
– Это вообще-то женское дело, – пробормотал он, беря ее за руку, и она сжала ее, почувствовав приближение новой атаки младенца. – Боюсь, что не очень разбираюсь в этом.
– Хантер тебе поможет. Прежде всего возьми сумку, которую я привязала к поясу на моей юбке. Руки Ботолфа дрожали, когда он отвязывал сумку, и ему пришлось попросить помощи у вошедшего Хантера. Поскольку гроза усилилась и нельзя было заставить мужчин ждать за дверью, Ботолф протянул через комнату веревку и повесил несколько одеял, чтобы загородить Саксан от посторонних взглядов. Потом он помог ей раздеться до сорочки. Саксан рассказала Ботолфу и Хантеру все, что знала о процессе родов и что требовалось от них. Ее смешило, что мужчины, которые не думали ни о чем другом, кроме кровопролитных битв, выглядят такими растерянными, когда дело касается рождения детей. Однако схватки сделались такими сильными и продолжительными, что она испугалась возможности утратить способность руководить своими помощниками. По указанию жены Ботолф стал готовить горячее питье из базилика, меда и мускатного ореха, но прежде протер ей лицо прохладной водой и смочил лавандой.
– Что еще я вам не сказала? – спросила Сак-сан, тяжело дыша после очередной схватки.
– Ты не сказала, где найти женщину, чтобы препоручить ей заботу о тебе, – улыбнулся Хантер.
Она не смогла рассмеяться:
– Мужчины любят закладывать в нас детей и совсем не любят извлекать их наружу.
– Я не хочу, чтобы ты так страдала, – растерянно выдавил Ботолф.
– Эта боль скоро пройдет и принесет большую награду. Надеюсь, вы хорошо запомнили, что нужно делать. Скоро, наверное, я буду слишком занята, чтобы помочь вам.
Ее захлестнула волна ослепляющей боли, и она едва сдержала крик. Страдалица залпом выпила настой, который дал ей брат, и смочила лоб прохладной водой, пахнувшей лавандой, но это не помогло унять боль, теперь непрестанно терзавшую ее. Сквозь пелену, застилавшую глаза, она посмотрела на мужа и брата, жалея, что не может рассеять их страх. Но скоро потребность принести в мир своего ребенка вытеснила из ее головы все остальные мысли. Словно в тумане, она слышала ободряющие замечания Ботолфа и Хантера. Теперь боль перешла во всепоглощающее стремление выталкивать, и она тужилась из последних сил, до крови закусив губу, чтобы не кричать, глядя на мужа расширенными от муки глазами.
Саксан уже стала впадать в беспамятство, но резкий крик новорожденного вернул ее к действительности.
– Мой ребенок жив? – прошептала она.
– Да, милая, – ответил Ботолф хриплым от волнения голосом. – У нас сын.
Саксан повернула голову, чтобы взглянуть на младенца, которого осторожно держал на руках Ботолф, но успела бросить на него только беглый взгляд, так как тело ее снова потребовало полного внимания к себе. Хотя она и подозревала это в течение последних месяцев, новая сильная волна схваток застала ее врасплох. Она застонала и увидела бледные лица Ботолфа и Хантера.