Только для тебя
Шрифт:
– Я вообще не хочу разговаривать, – промурлыкала Саксан, поглаживая его живот.
Когда ее маленькая ручка опустилась ниже и обхватила своими длинными, тонкими пальцами его мужское естество, Ботолф застонал, так как с трудом сдерживаемая страсть вырывалась наружу. Он боролся с ней со дня родов, но она росла и ширилась в нем, усиливая его томление. Вся цепь событий от захвата Саксан в плен до рождения близнецов дала ему понять, как много значит для него эта хрупкая женщина-подросток. Он безумно хотел заняться с ней любовью
— Не рано после трудных родов? – заколебался было Ботолф, но поддался искушению погладить ее бедра, задержав руку на ее лоне.
– Они были не труднее обычных, просто немного более изматывающие. Но я в порядке.
– Ты уверена?
– Более чем уверена, – прошептала Саксан, лаская языком мочку его уха.
С тихим урчанием он перевернулся так, что жена оказалась под ним.
– Когда ты так возбуждаешь мужчину, то должна быть готовой платить за последствия, миледи.
– Я вполне готова заплатить за некоторые из этих последствий, милорд. – Она стала тереться ногами о его бедра.
– Ну, держись. – Ботолф расстегнул ее тонкую сорочку и отбросил ее в сторону.
– Может быть, нужно побеспокоиться о твоей мужской силе?
– Ого! Это вызов? Ты бросила мне перчатку, и я должен ее поднять. Какой мужчина сможет противиться такому вызову!
– Ни один, я думаю. – Она рассмеялась, когда он поцеловал ее в кончик носа. – Однако некоторые, видимо, собираются рассуждать о принятии вызова, пока тот, кто его сделал, не заснет.
Ботолф захохотал, но его веселость была сметена волной желания. Он пытался обуздать свое вожделение, чтобы насладиться слиянием их тел. Они не были близки всего несколько месяцев, но ему казалось, что прошли годы. Ботолф гладил и целовал ее, стараясь не оставить без внимания ни один изгиб ее стройного тела, прежде чем дать волю своей страсти. Яростное желание, которое открыто проявляла Сак-сан, быстро крушило все сдерживающие барьеры. Когда она принялась тереться об него своим телом, приглашая к соитию, он больше не мог ждать.
Саксан разделяла его ненасытную страсть. Они одновременно достигли оргазма, и их крики освобождения слились воедино. Долгое время после этого Ботолф держал ее в своих объятиях, покрывая лицо и шею легкими поцелуями, и наконец перевернулся на спину, все еще прижимая к себе жену.
– Я скучал по тебе, – пробормотал он, перебирая ее волосы. – Мы так долго были лишены этого.
– Слишком высокая цена за детей? – спросила Саксан, подняв к нему глаза, горящие озорным огоньком.
– Это трудный вопрос. – Ботолф нахмурился, сделав вид, что обдумывает ответ, но рассмеялся, когда она шутливо ударила его по груди. – Нет, нет, пощади меня.
– Твои сыновья будут похожи на тебя, – сказала она, приглаживая его взъерошенные волосы.
– Но с твоими глазами. Это потрясающее сочетание.
– Очень красиво.
Они улыбнулись друг другу, и Саксан почувствовала, что настал момент продолжить беседу, начатую три месяца назад. Однако ее вдруг обуяла робость, и слова застряли в горле. Что, если она неправильно истолковала его взгляд, разглядев в незначительной перемене нечто большее? Что, если на самом деле той ночью в хижине он ничего не собирался говорить о своих чувствах? Может быть, он хотел поговорить только о детях, а нежность, так внезапно проявившаяся, – не более чем естественная сентиментальность мужчины по отношению к матери его детей?
– Ты выглядишь очень серьезной, дорогая, – улыбнулся Ботолф.
– Правда?
– Да. Ты хочешь мне что-нибудь сказать? С нашими сыновьями все в порядке?
Саксан вздохнула. Ей было стыдно признаться себе, что она ревновала к собственным детям, к тому интересу и нескрываемой любви, которую проявлял к ним муж.
Ботолф выглядел встревоженным и растерянным.
– С Леофриком и Бреттоном все в порядке. Они крепкие, здоровые и растут не по дням, а по часам. Но ты и сам знаешь это, поскольку проводишь с нами много времени.
– Почему же в твоем голосе я слышу недовольство?
– В самом деле? Не знаю. Хорошо, что ты их любишь и стараешься видеть как можно больше. Немногие отцы так делают. Дети воспитываются вне дома, и отец замечает их, когда они уже достаточно взрослые, чтобы держать меч.
– Ты уже беспокоишься об их воспитании? Если не хочешь отдавать их в пажи, скажи мне. Отец не видел необходимости отсылать меня для обучения наукам, которым я мог научиться в Мирвуде и Регенфорде. По правде говоря, ему не нравился этот обычай. Мне тоже не нравится. Что я приобрету, если отдам сыновей другому человеку? По-моему, ничего.
– Очень немногие из нашего клана воспитывались на стороне. Они просто короткое время жили у родственников, если в этом была необходимость.
Эта тема отвлекла Саксан от намеченного откровенного разговора. Воспитание детей пока еще не было для нее предметом для беспокойства, но она уже с тревогой думала о том, что придется отдать их в пажи незнакомым людям.
– Я очень рада, что смогу следовать традиции воспитания детей, которой придерживались в моей семье.
Ботолф гладил ее руку, изучающе глядя на нее.
– А я рад, что могу тебя успокоить. Однако ты не из-за этого выглядишь озабоченной. – Он нахмурился. – Ну что, я должен гадать в надежде, что попаду в точку?
– Нет. – Саксан робко улыбнулась. – Хотя должна признаться, что очень соблазнительно дать тебе попробовать угадать.
– Тогда скажи мне, из-за чего ты так задумчива и серьезна.
– Помнишь ту ночь в сторожке лесника?
– Еще бы. Не думаю, что когда-нибудь еще испытаю такой ужас и буду захвачен происходящим в одно и то же время.