Только моя
Шрифт:
Между тем пьяная компания закончила возиться у двери и двинулась к столу.
— Ну, Олежка, рассказывай, как дела, как оно житье-бытье молодое да холостое? На, выпей, брат, за себя. — Славик встал, наливая на весу водку в рюмку, умудрившись не пролить при этом ни капли. — Друзья… Родственники, — он с шутливой серьезностью поклонился Юле и Ярику. — Пьем за первый визит нашего дорогого Олежки в нашу квартиру. До дна!
«До дна!» — подхватили на другом конце стола. Лида едва заметно закатила глаза и вздохнула. Как смешно оказаться почти трезвой в подвыпившей компании. Смешно и немного скучно. Наверное, стоит
Она направилась в кухню, подальше от шума. В спину ее проводил единственный пока еще трезвый взгляд. Вымахав две рюмки водки, Олег закурил сигарету и, не отрываясь, смотрел на дверь в коридор. Наконец, он встал, потушил сигарету в тарелке и будничным тоном объявил.
— Пойду, проведаю ваши удобства.
— Давай, освобождай место для водки, — пьяно заулыбался Ярик, и тут же все забыли про Олега, пытаясь хором сочинить следующий тост.
Олег прошел в коридор, но направился не в туалет, а на кухню. Лида, неожиданно увидев его на пороге, едва не выронила вазочку с салатом, но быстро взяла себя в руки и вежливо улыбнулась. В улыбке только вежливость, радушие и больше ничего. Как и подобает хозяйке дома в общении с едва знакомым гостем.
— То, что вы ищете, находится дальше по коридору. Совсем чуть-чуть и направо.
Как она светится, подумал Олег. Как будто изнутри. И пахнет здорово. Олег живьем ощутил ее запах, словно она была розой, источающей аромат. В ней чувствовалась сила воли и загадка, которую так хотелось потрогать наощупь и попытаться разгадать. Он сам не мог сказать себе, что так привлекало его в этой чужой замужней женщине, возбуждало желание обладать ею. Кощунственно так думать по отношению к жене друга, но Олег не мог себя заставить не думать о ней. С первого взгляда, когда он увидел ее — розовую и немного уставшую — в объятиях Славика, он ощутил укол ревности и абсурдное желание взять ее за руку и объявить своей.
— Я никогда ничего не ищу. Я сам знаю, где находится то, что мне надо.
— Вот как, — в глазах ее мелькнула насмешка, будто она разгадала его намерения, и сейчас раз и навсегда поставит его на место. Гордая и надменная. Олег обожал гордых женщин. — Кухня в вашем распоряжении, берите, чего душа желает.
— Почему мы на «вы»?
— Потому что мы с вами едва знакомы.
— Но я друг семьи. Так что давай на «ты».
— Давай. Чего желает твоя душа? — вино медленно, потихоньку ударяло в голову. — Салат? Курицу? Есть еще торт, но, думаю, с водкой он не пойдет.
Олег тихо засмеялся, взгляд его вдруг сделался напряженным и злым. Он приблизился к Лиде, грубо схватил ее за затылок и поцеловал в губы. Рука его потянулась к выключателю.
Тишину разорвал звук пощечины. Холодные как лед руки решительно оттолкнули его к стене. Олег мягко ударился о стенку, обклеенную приятными лимонными обоями, и часто-часто задышал.
— Ты что?!
— Ты такая красивая, такая вся… светишься. Я умираю, хочу тебя.
— Пьяный дурак, — зло прошептала Лида, но Олег ее услышал.
— Я не пьян, я просто схожу от тебя с ума.
Лида скрестила руки на груди и отвернулась. Ее била мелкая дрожь от отвращения и стыда. Она поняла его лучше, чем он мог предположить, но, к счастью, или к сожалению, не смогла заглянуть к нему в душу.
— Вон
Минут через пятнадцать Славик вспомнил о существовании жены и заявился на кухню, чтобы вытащить ее на свет божий, точнее в компанию. В кухне было темно. Лида стояла у окна и искренне жалела, что не умеет курить. Она бы здорово смотрелась сейчас с сигаретой в руках — так ей было гадко и неприятно, — хотелось ощутить себя сильной и презирающей все на свете. Хотелось искупаться — но это было неосуществимо, так как в доме полно гостей. Уж лучше бы этот Олег не приходил.
— Что случилось? Мы чего в темноте и такие грустные?
— Да так, голова болит.
— Иди сюда, птичка моя. Солнышко твое сейчас тебя согреет.
Славик обнял ее, поцеловал, стирая с губ следы надругательства чужого мужчины — своего друга, что было горше всего, и все как будто стало не так уж плохо.
Они вдвоем вернулись к гостям. В зале уже сдвинули столы и танцевали. Среди танцующих пар Лида заприметила Олега и Юлю. Они тесно прижимались друг к другу и, казались чрезвычайно довольными. «Ну и, слава Богу, — подумала Лида. — Водка действительно страшная вещь. Юлька не замужем, пусть он на нее обратит внимание. Хотя лучше не надо».
Олег медленно и ритмично двигался в такт музыке, его руки незаметно скользили по телу Юли, ухитряясь побывать почти во всех местах. Она едва не мурлыкала от удовольствия. Это был ЕЕ мужчина, и она наслаждалась этим.
Олег то и дело зарывался носом в ее волосы и прикасался губами то к виску, то к щеке — они были почти одинакового роста. Он делал это машинально, а взгляд его напряженно искал в толпе гостей ту, другую, одну-единственную, которая заставляла его сердце биться сильнее. Оригинал, копию которого он прижимал сейчас к себе. Копию более броскую, но тусклую, фальшивую, не ту, которая ему была нужна. Юлькину продажную натуру он распознал почти сразу же. У него безукоризненный нюх на женщин, особенно на шлюх. А Юлия Николаевна была прирожденной, самой что ни есть типичной шлюшкой, хоть и пыталась скрыть это за блеском своих фальшивых бриллиантов.
Глава 2
— Лид, ты думаешь, я ему действительно нравлюсь? — Юлькин требовательный голос по телефону звучал до ужаса раздражающе. Лиде сейчас как никогда хотелось, чтобы это самое средство связи вдруг перестало работать. Но тогда она позвонит на мобильный. Или еще хуже — заявится домой и начнет доставать ее или Ярослава. Славика она боялась.
После того самого памятного двадцать третьего февраля прошло уже больше двух месяцев. Олег стал в их доме постоянным гостем, слишком уж частым, на взгляд Лиды. И на восьмое марта забегал — принес ей букет цветов, а Юльке — огромного розового медведя с бантом и бутылочкой модного парфюма в лапе. Вроде бы все к ней он дорожки мостил, да вот у Юльки-то имелась собственная квартира — досталась от родителей. Туда бы и ходил. Она так и спросила однажды, на что Олег ехидно ответил, что привязался ко всей семье, готовится быть принятым в ее святейшие члены.