ТОЛЬКО НЕ В ЭТОТ РАЗ
Шрифт:
Эта вполне здравомыслящая разумная мысль, высказанная уверенным в себе человеком, немного «остудила» воинственный пыл разогретого спиртными напитками и свалившимся на него страшным несчастьем родителя. Махнув печально рукой, он уже более спокойным тоном сказал:
– Спрашивайте. Чего вам там еще нужно?
Глава XXII. Сговор напарников
– Вот здесь в своих показаниях, Дмитрий Степанович, Вы говорите, - начал старший оперуполномоченный, - что были на даче и собирались вернуться только сегодня вечером. Нас интересует то обстоятельство, которое заставило Вас ехать домой посреди ночи?
– Честно?
– пожал
– Хорошо, - с видом, выражающим некоторое согласие, допытывался дальше оперативник, - с этим понятно. Но есть еще одно обстоятельство, которое мне хотелось бы уточнить. Вот Вы говорите, что увидев в своей квартире некое страшилище с тыквенной маской, принялись в него стрелять из своего травматического пистолета и даже, как Вам кажется, несколько раз попали. Насколько мне известно, и резиновые пули причиняют немалую боль и выводят человека из состояния равновесия. Что странно? Согласно Ваших же утверждений, он продолжал бежать, словно не чувствовал болезненных попаданий. Как, по Вашему, такое возможно?
– Не знаю, - «опрокидывая» в себя очередную полную стопку, нехотя, пробурчал полупьяный хозяин, - я же сказал, что мне показалось, как я попал, хотя на самом деле это могло быть совсем и не так.
– Тогда еще один немаловажный вопрос, - вмешался в разговор младший сотрудник, - скажите, а Вы всегда носите при себе травматический пистолет?
– Да, всегда, - недружелюбно отозвался отец-Каргапольский, - надеяться в этой жизни стало не на кого, тем более на вас – на полицию. Остается только-лишь на себя. Поэтому и хожу при оружии, и как видимо, что не зря. Ведь только я переступил порог дома, как эта «тварь» кинулась на меня, и если бы не пистолет, то я не знаю, чем бы закончилась вся эта история.
– Тогда, извините, но возникает и такой-вот вопрос, - продолжал допытываться младший лейтенант Бирюков, - скажите, а куда мог деться номерной знак с машины Вашего отца – ВАЗ 2109 черного цвета, и есть ли у вас еще в роду другие мужчины?
– Нет ничего проще, - отозвался хозяин квартиры, пригубив следующую порцию крепкого алкоголя, - автомобиль, вместе с номерными знаками, мы отогнали в пункт приема цветных металлов, и с тех пор я его больше не видел. Из родных, был у меня еще старший брат, но он помер, сразу же вслед за дедом (в данном случае, имелся в виду Степан Илларионович). Остался у него сын Андрюха, но где он сейчас, я даже не знаю. Он поступал в военно-десантное училище, так что служит теперь, наверное, где-нибудь. А вы что, думаете, что это он?
– Трудно сказать, - вмешался в разговор Киров, - но мы не должны исключать никакой возможности и проверять все имеющие версии и мотивы. Вы лучше скажите его полные данные, а мы сами постараемся с ним связаться.
– Каргапольский Андрей Илларионович тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, точную дату сейчас уже и не вспомню. Но я не думаю, что это может быть он. Хотя… Его отец – «Иллариоша», тот ли еще был прохвост с самой свое «бесбашенной» молодости: всю жизнь по тюрьмам мотался. Для своих темных делишек, мог и номерок с машины стащить, да потом прикарманить. Но если это все так, я его сам найду и порву: на клочки, на кусочки, на тряпочки.
Пока он так отвечал, Киров что-то усердно записывал в свой бумажный блокнот. Новобранец же открыл свою папку и достал оттуда небольших размеров конверт. Заполнив с лицевой стороны личные данные Коргапольского, он обратился к нему самому:
– Дмитрий Степанович, у нас еще к Вам такое необычное дело. Необходимо взять для подробных исследований пробу биологической ДНК. Это делается исключительно для того, чтобы не спутать ваши анализы с материалами, изъятыми следственной группой при осмотре, действуя сообразно – методом исключения.
– Берите чего Вам там надо, - не совсем искренне ответил бывший десантник.
Бирюков, надев на руку всегда находившуюся при нем перчатку (так принято, чтобы не смешать изъятые пробы), аккуратно достал из конверта палочку, с нанизанной на нее ватой на обоих концах. Он протянул ее хозяину этой квартиры, попросив поводить, изнутри, одним концом по левой щеке, другим по противоположной. Закончив эту процедуру, Никита убрал предмет, предназначенный для представления на экспертизу.
По большому счету, делать в квартире более было нечего, и напарники, насколько только смогли, вежливо попрощались с хозяином. Узнав в какую больницу доставили пострадавшую, оба отправились в НИИ имени Склифосовского, чтобы навестить там его страждущую супругу.
Туда они прибыли тогда, когда время уже было глубоко послеполуденное. Нина Николаевна, как и положено, находилась возле реанимационной палаты, где «боролась за жизнь» ее истерзанная извергом дочь. Едва достигнув сорокалетнего возраста, она, в один миг, постарела, лет эдак на двадцать. Кожа ее лица сильно осунулась, седые волосы слиплись и торчали в разные стороны. Голубые потухшие глаза не выражали ничего, кроме бескрайнего безутешного горя.
Увидев подошедших к ней двух сотрудников уголовного розыска, она восприняла это, в отличии от своего полупьяного мужа, совершенно спокойно. Видя искренне-угнетенное состояние женщины, оперативники ей искренне посочувствовали.
– Как состояние дочери?
– предварительно, проявляя вежливость, поинтересовался Роман, - Что говорят врачи? Она сможет поправиться?
– Даже не знаю, что и сказать, - наполняя слезами глаза, всхлипывая отвечала возрастная уже Каргапольская, - пока она находится в состоянии комы, а выберется ли из нее – одному Богу известно. Бедная девочка. Кому только в голову такое пришло, так поступить с ней? Она же никому никогда ничего плохого не делала. Была веселая жизнерадостная. За свою недолгую жизнь даже «комара не убила».
Здесь женщина обхватила лицо руками и принялась рыдать так безудержно, что сотрясалось все ее тело. Душевная боль этой женщины была настолько сильной и искренней, что у самого сомнительного черствого сыщика не вызвало бы никаких сомнений, что этот человек, уж точно не причастен к тому, что произошло с его истерзанной девочкой. Но работа – это работа, поэтому хочешь не хочешь, а пришлось задавать ей вопросы. Молодой сотрудник, не зная еще, как вести себя в подобных непростых ситуациях, слегка стушевался, поэтому разговаривать с матерью пришлось более опытному майору.