Только не замуж!

Эндрюс Эми

Кэсси затрясла головой:

– Нет. Еоворю вам – не верю в любовь.

– Ну, иногда эта вера-не-вера не имеет значения, – вставила словечко Риз. Бог знает почему, любовь приходит в самый неподходящий момент. Порой самые здравомыслящие и благоразумные женщины оказываются перед ней бессильными.

– Нет, – повторила Кэсси. – Мы с ним знакомы всего месяц.

Я с Мейсоном была неделю знакома, – заметила Риз.

Кэсси фыркнула: чушь несусветная – через неделю!

– Нет! – повторила она.

– Ладно, о’кей. Скажи мне,

что ты чувствуешь сейчас? Что чувствовала перед тем, как начала плакать? вообще после отъезда Така?

Но это точно не любовь. Я чувствовала…

Кэсси замялась. Она не привыкла говорить о своих чувствах. С ними всегда все было ясно. И сейчас она не могла подобрать нужных слов.

– Ну, скажи. – Марии подсела к ней поближе.

Я не могу сосредоточиться, и у меня болит… внутри. Непрерывно вспоминаю, как мы были вместе. Словно чувствую его запах. Не могу заснуть – а мне очень, очень надо высыпаться. Не чувствую вкуса еды. Потеряла интерес к моему исследованию. Я… не могу даже больше просто нормально думать.

Джина, Риз и Марии переглянулись. Джина заморгала. Риз усмехнулась. Марии хихикнула. И все они рассмеялись.

Кэсси недоуменно на них посмотрела:

– Что?

– Это любовь, глупышка, – сказала Риз.

Кэсси захлопала глазами: просто смехотворно!

– Нет! – мотнула головой она.

Никто еще не называл ее глупышкой, и Риз тоже не сойдет с рук столь абсурдное заявление.

– Я всего лишь рассказала одним махом о своих делах, и это говорило о проблемах с моей психикой. А вы мне про какую-то любовь рассказываете. Вот это-то глупо.

Она посмотрела на Джину и Марии, которые закивали в знак согласия с Риз.

– У тебя все симптомы, – подтвердила Марии.

– Сама поймешь, если вместо своих астрономических учебников и научных трудов почитаешь хорошую прозу или посмотришь романтические комедии, – добавила Джина.

Они говорили серьезно. Ужасно серьезно. И она им поверила. Лучших трех спецов во всем мире не сыскать, и они ни разу ее прежде не подводили.

– Это – любовь? Но любовь казалась мне чем-то чудесным. А сейчас ничего чудесного я не чувствую. – Она испытующе оглядела подруг в надежде, что они признают свою ошибку. – Ужасные ощущения. Это… высасывает.

– Да уж, – хохотнула Риз.

– Значит, я не схожу с ума? – Кэсси никак не могла прийти в себя.

– Ни капельки, – заверила ее Риз.

У Кэсси словно камень с сердца свалился, но она слегка испугалась. Что же теперь делать? Ее мать всю жизнь жалела, что влюбилась в ее отца.

– Как все это прекратить?

Риз покачала головой:

– Боюсь, ты окончательно приехала. Но кое-что сделать можно. Какие твои годы? Самое продуктивное время.

Марни напела свадебный марш – к немалому удивлению Кэсси.

– Я должна выйти за него замуж? Для моих родителей это добром не кончилось. Едва разговаривали друг с другом.

– Нет, – вздохнула Джина, посмотрев на Марни. – Просто… будь с ним.

Хоть как – лишь бы это подходило вам обоим.

– Не артачься, – согласилась Риз. – Вы с ним как два голубка. Выбрось из головы все глупости. Прислушайся к своему сердцу.

– Но я… – У Кэсси закружилась голова. Сначала удар под дых от этого либидо, а теперь чуждые ей эмоции выбивают почву из-под ног. – Я всегда полагалась на свой разум. И не позволяла главенствовать сердцу.

– Что было, то было, милочка, – сказала Риз. – Сейчас совсем другое дело.

На следующий день Кэсси вдруг поняла, что едет в машине Риз в Нью-Йорк. Она не имела представления, что скажет Таку по приезде. Хотя всю ночь об этом думала.

Идея о любви к нему все еще вызывала у нее отторжение, но подруги были правы. Как бы то ни было, решить головоломку предстояло Таку. Когда они окажутся рядом.

Вообще, было бы вполне логично что-то предпринять. Признать верность этого тезиса, чтобы вернуть ее жизнь в русло, которое ей нравилось и вызывало уважение.

Риз тараторила о планах на будущее с Мейсоном и другой чепухе. Кэсси была ей благодарна, дорога пролетела незаметно, и Риз, миновав нью-йоркские пробки, подъехала к месту жительства Така.

Риз остановилась и набрала на мобильнике его номер. Его грубоватое «Что?» показало, что он внутри.

– Отлично – ты дома. Через секунду буду у тебя. – Риз повернулась к Кэсси: – Держись! – Она крепко ее обняла. – Помни, три коротких слова все решат, о’кей?

Кэсси кивнула, хотя не верила, что все ее мытарства были любовью. Но они вышли из машины, Риз ласково представила ее консьержу, которого, судя по всему, хорошо знала. Кэсси глазом моргнуть не успела, как уже поднималась в лифте пентхауса.

Так стоял наверху, ожидая, когда откроются двери лифта. Ох уж эта Риз! Воображает, что может заявиться к нему и отчитывать за якобы пренебрежительное отношение к одной из ее лучших подруг. Но ее ждет разочарование. Придется ей повернуться «кругом» и отбыть восвояси.

Потому что Кассиопея Баркли ясно дала ему понять – видеть его больше не желает.

Лифт клацнул, и двери начали открываться. Так изготовился произнести свою тираду. Но слова замерли у него на устах. Перед ним стояла Кэсси.

– Кэсси?

Она выглядела в точности как он ее запомнил. Одетая по никакой моде, едва причесанные волосы, без украшений, слегка подведенные брови, серьезное личико.

Его сердце бешено заколотилось. Как же ему хотелось ее увидеть!

Кэсси стояла неподвижно, и дверцы лифта стали снова закрываться. Так сделал два больших шага, поднятыми руками остановил дверцы и встал между ними.

Настоящий великан – с нечесаными светлыми волосами. Его феромоны заполнили лифт – как смертельный для ее дыхания газ-цианид. Ее грудь сжалась от той же самой боли и переполненности, которой она не находила определения до подсказки Риз.