Толкование сновидений. Введение в психоанализ
Шрифт:
Во время этой прогулки и у моей восьмилетней дочери появилось желание, которое тоже было удовлетворено сновидением. Мы взяли с собой в Галльштатт двенадцатилетнего сына наших соседей, совершенного рыцаря, завоевавшего, как мне казалось, все симпатии маленькой девочки. На следующее утро она мне рассказала следующее сновидение: «Представь себе, мне снилось, что Эмиль – мой брат, что он говорит вам „папа“ и „мама“ и спит вместе с нами в большой комнате. В комнату вдруг вошла мама и бросила нам под постели целую горсть шоколадных конфет в синих и зеленых бумажках». Братья ее, которым уменье толковать сновидения не передалось по наследственности, объяснили его точь-в-точь так, как наши авторы: это сновидение – бессмыслица. Девочка же заступилась, по крайней мере, за одну часть сновидения, и для теории неврозов интересно будет знать, за какую именно часть: «Ерунда то, что снилось про Эмиля, но не то, что касалось конфет!» Мне самому последнее показалось непонятным. Но жена дала мне по этому поводу разъяснение. По дороге с вокзала домой дети остановились перед автоматом и попросили мать опустить монету, чтобы получить шоколад. Мать, однако, нашла, что этот день и так был достаточно богат осуществлениями желаний и предоставила это желание сновидению. Я на сцену эту не обратил внимания. Другую часть сновидения, отвергнутую даже самою дочерью, я понял без всяких комментариев. Я сам слыхал, как маленький Эмиль по дороге говорил детям, что надо подождать папу и маму. Эту временную принадлежность к нашему семейному кругу сновидение девочки
Сновидение, аналогичное сновидению моего мальчика, я слышал от одного моего друга. У него восьмилетняя дочь. Отец вместе с несколькими детьми предпринял прогулку в Дорибах с намерением посетить Рорергютте; но так как было уже поздно, то они не добрались до цели, и он обещал пойти туда с детьми в следующий раз. На обратном пути они прошли мимо верстового столба, указывающего дорогу на Гамо. Дети захотели отправиться тотчас же на Гамо, но отец отложил и эту прогулку до следующего дня. На следующее утро восьмилетняя девочка рассказала отцу: «Папа, сегодня ночью мне снилось, что ты был с нами в Рорергютте и на Гамо». Ее нетерпение предвосхитило, таким образом, в сновидении исполнение отцовского обещания.
Столь же прямолинейно и другое сновидение, вызванное у моей в то время 3-летней дочурки красивым видом Аусзее. Девочка в первый раз ехала по воде, и поездка показалась ей чересчур короткой. Когда мы пристали к берегу, она не хотела выходить из лодки и горько плакала. На следующее утро она рассказала: «Сегодня ночью я каталась по озеру». Будем надеяться, что продолжительность этой поездки во сне более удовлетворила ее.
Моему старшему, в то время 8-летнему, сыну снилась реализация его фантазии. Он ехал вместе с Ахиллом в его колеснице, которой управлял Диомед. Накануне он восхищался греческой мифологией, книжкой, подаренной его старшей сестре.[39]
Если согласиться со мной, что разговор со сна, наблюдающийся у детей, точно так же относится к кругу мыслей сновидения, то я могу сообщить одно из первых собранных мною сновидений. У моей младшей дочери, которой тогда было 19 месяцев, наступила однажды утром рвота, и поэтому ее в течение этого дня держали на голодной диете. В ночь, следующую за голодным днем, слышно было, как она возбужденно кричала: Анна Фрейд, земляника, клубника, яичница, кисель. Она употребила тогда свое имя, чтобы выразить вступление во владение; список кушаний охватывает, конечно, все то, что она хотела бы кушать; ягоды, имеющиеся в двух вариациях, являются демонстрацией против домашней санитарной полиции и имеют свое основание в том замеченном ею малозначащем факте, что няня отнесла ее недомогание на счет слишком обильного поедания земляники; за этот невыгодный для нее отзыв она мстит ей, таким образом, в сновидении. Короткое время спустя сновидение бабушки, которая имеет около 70 лет от роду, повторило то же самое, что и сновидение младшей внучки. После дня, который она провела впроголодь, вынужденная к этому болями, причиненными ей блуждающей почкой, ей снится (очевидно, она переносится при этом в дни цветущего девичества), что она «приглашена» в гости к обеду и к завтраку и что ее угощают каждый раз наилучшими блюдами. Если мы прославляем детство за то, что оно еще не знает сексуальных страстей, то мы не должны забывать, каким богатым источником разочарований, лишений, а вместе с тем и побудительным поводом к сновидениям может стать для него другая важная жизненная потребность. Более подробное изучение душевной жизни ребенка показывает нам, правда, что сексуальный элемент играет и в психической деятельности ребенка достаточно крупную роль, бывшую, однако, объектом недостаточного внимания: это заставляет нас до некоторой степени сомневаться в безмятежной радости детства, о которой мы, взрослые, часто говорим с таким упоением. (Ср. мои «Три статьи о теория полового влечения» Русск. перев. см. Психол. и психоаналит. библиот. Вып. VIII, Москва, Госиздат, 1924). Эта работа Фрейда также переиздана в сборнике «Психология бессознательного», М.: Просвещение, 1990. Вот еще пример этому. Мой 22-месячный племянник должен был поздравить меня с днем рождения и преподнести мне в подарок корзиночку с вишнями, которые в это время года считаются еще новинкой. Эта задача давалась ему, по-видимому, с трудом, так как он повторял беспрестанно: «Здесь вишни». Его нельзя было заставить выпустить из рук корзиночку. Но он сумел все же вознаградить себя. До сих пор он каждое утро рассказывал матери, что ему снился «белый солдат», гвардейский офицер в плаще, которого он когда-то встретил на улице. На следующий день после жертвы, принесенной им в день моего рождения, он проснулся довольный со словами: «Ге(р)ман съел все вишни». Необходимо упомянуть о том, что у маленьких детей наблюдаются иногда чрезвычайно сложные и мало прозрачные сновидения и что, с другой стороны, сновидения, носящие простой инфантильный характер, могут нередко появляться у взрослых. Насколько обильны неожиданным материалом сновидения у детей в возрасте от четырех до пяти лет, показывают примеры в моем «Анализе фобии пятилетнего мальчика» (Русск. перев. см. Психотерапевтичесткая библ. Вып. IX. Москва. Кн-во «Наука», 1913) и у Юнга «О конфликтах детской души» (Русск. перев. см. Психол. и психоаналит. библ. Вып. XI, Москва, Госиздат, год издания не указан). Аналитически истолкованные детские сновидения см. также у Гуг-Гельмут, Путнама, Раальте, Шпильрейн, Тауска, а также у Баншиери, Буземанна, Доглиа и особенно у Вигама, который подчеркивает их тенденцию к исполнению желания. С другой стороны, у взрослых сновидения инфантильного типа встречаются особенно часто тогда, когда они находятся среди необычных жизненных условий. Так, Oттo Норденскельд в своей книге «Антарктика» сообщает об экипаже судна, с которым он провел целую зиму (Т. I, с. 366): «Чрезвычайно характерны для направления наших мыслей были наши сновидения, которые никогда не отличались такой живостью и многочисленностью, как именно в то время. Даже те из наших товарищей, которым снились сны лишь очень редко, могли рассказывать каждое утро, когда мы обменивались друг с другом впечатлениями истекшей ночи, длиннейшие истории. Все эти истории касались того мира, от которого мы теперь были отрезаны, но зачастую приспосабливались и к нашей тогдашней жизни. Одно чрезвычайно характерное сновидение состояло в том, что одному из наших товарищей снилось, будто он сидит на школьной скамье и занимается тем, что снимает кожу с крохотных тюленей, изготовленных специально для учебных целей. Чаще всего, однако, наши сновидения вращались вокруг еды и питья. Один из нас, проводивший целые ночи в фантазиях о том, что он находится в большом обществе за столом, был от всей души рад, когда мог рассказать утром, что он „ел обед из трех блюд“; другому снился табак, целые горы табаку, третьему – корабль, мчавшийся по морю на всех парусах. Заслуживает упоминания еще одно сновидение: является почтальон и объясняет, почему не было так долго писем – он сдал их по неверному адресу и с трудом вернул их обратно. Вполне естественно, что нам снились самые невероятные вещи, но недостаток фантазии почти во всех сновидениях моих собственных и всех моих товарищей положительно бросался в глаза. Было бы чрезвычайно интересно с психологической точки зрения записать все эти сновидения. Но можно легко понять, каким вожделенным был сон, дававший каждому из нас все то, чего он так жадно хотел». Я цитирую еще по Дю Нрелю (с. 231): «Мунго Парк, страдавший очень от жажды во время путешествия по Африке, видел без конца во сне богатые водой долины и луга своей родины. Точно так же Тренк, страдавший от голода в звездном укреплении Магдебурга, видел себя окруженным обильными яствами,
Что снится животным, я не знаю.[40] Немецкая поговорка, на которую обратил внимание один из моих слушателей, по-видимому, осведомленнее меня в этом отношении, так как она на вопрос: «Что снится гусям?» отвечает: «Кукуруза (Маис)». Одна венгерская пословица, приводима Ференци, утверждает более распространенно, что «свиньям снятся желуди, а гусям кукуруза». Еврейская пословица гласит: «Курице просо снится» (Sam-mlung jud. Sprichw. u. Redensarten, herausg. v. Bernstein, 2 Aufl., S. 1160, Nr. 7). Вся теория, утверждающая, что сновидение представляет собою желания, содержится в этих двух фразах. Я далек от того, чтобы утверждать, что до меня ни один автор не связывал сновидение с исполнением желания. (Ср. первые строки следующей главы). Кто обращал внимание на такие указания, тот мог бы сослаться на жившего в древности при Птолемее I врача Герофила, который (по Бюшеншютцу, с. 33) различает три рода сновидений: ниспосланные богом; естественные, возникающие тогда, когда душа представляет себе картины того, что ей полезно и что случится; и смешанные сновидения, которые возникают сами по себе вследствие приближения к образам, когда мы видим то, что мы желаем. Из собрания примеров у Шерне-ра Штерне подчеркивает одно сновидение, которое сам автор считает исполнением желания (с. 239). Шернер говорит: «Фантазия тотчас же исполняет бодрственное желание сновидящей просто потому, что оно было живо в ее душе». Это сновидение относится к «сновидениям о настроении»; близко к ним стоят сновидения о «страстной мужской и женской любви» и о «неприятном настроении». Как видно, здесь нет и речи о том, что Шернер приписывает желанию какое-либо другое значение для сновидения, чем иному душевному состоянию бодрствования, не говоря уже о том, что он не привел желания в связь с сущностью сновидения.
Мы видим, что мы могли бы достичь нашего учения о скрытом смысле сновидения более короткими путем, если бы мы обратились к общеупотребительным оборотам речи. Хотя народная мудрость и отзывается иногда довольно презрительно о сновидениях – полагают, что она считает правильной научную точку зрения, говоря: сновидения – это пена морская (Traume sind Schaume), – но в общеупотребительных оборотах речи сновидение представляется обычно осуществлением заветных желаний. «Мне и во сне этого не снилось», восклицает в восхищении тот, для кого действительность превзошла все ожидания.
IV. Искажающая деятельность сновидения
Если я вздумаю утверждать, что осуществление желаний является смыслом каждого сновидения, то есть что нет других сновидений, кроме как «сновидений о желаниях», то я заранее предвижу самые решительные возражения. Прежде всего мне скажут: «То, что есть сновидения, в которых содержатся осуществления желаний, – это не ново, об этом писали уже многие авторы. (Ср. Радешток, с. 137–138, Фолькельт, с. 110–111, Пуркинье, с. 456, Тиссье, с. 70, М. Симон, с. 42 о голодных сновидениях заключенного барона Тренка и одно место у Гризингера,[41] с. 111). Уже неоплатоник Плотин сказал: «Когда пробуждается желание, тогда приходит фантазия и преподносит нам как бы объект этого желания» (Дю Прель, с. 276). To, однако, что нет других сновидений, кроме как означающих осуществление желаний – это снова одно из тех неправильных обобщений, которое, к счастью, легко может быть опровергнуто. Очень часто встречаются сновидения с самым неприятным содержанием, весьма далекие от какого бы то ни было осуществления желаний». Философ-пессимист Эд. ф. Гартманн[42] категорически восстает против теории осуществления желаний. В своей «Философии бессознательного» (П ч., стереотипное изд. с. 344) он говорит:
«Что касается сновидения, то вместе с ним переносятся в состояние сна все элементы бодрственной жизни. Не переносится лишь одно до некоторой степени примиряющее культурного человека с жизнью: научный интерес и эстетическое наслаждение…» Но и менее недовольные наблюдатели заметили, что сновидение чаще изображает недовольство, чем удовлетворение, как например, Гольц (с. 33), Фолькельт (с. 80) и др. Даже женщины, Сара Уид и Флоранс Галлам, дали цифровое выражение преобладанию в сновидениях чувства недовольства. 58 % сновидений они называют неприятными и лишь 28,6 % – приятными. Помимо сновидений, воспроизводящих продолжение разных неприятных ощущений бодрственной жизни, есть сновидения страха, в которых нас преисполняет это самое тяжелое из всех неприятных ощущений; таким сновидениям страха особенно подвержены дети (ср. у Дебакера Uber den Pavor nocturnus), у которых мы утверждаем преобладающую наличность сновидений о желаниях.
Сновидения о страхе как будто действительно исключают возможность обобщения того заключения, которое мы вывели из примера предыдущей главы, что сновидение является осуществлением желания; утверждение это кажется чуть ли не абсурдом.
Тем не менее не так уж трудно опровергнуть эти мнимо справедливые возражения. Необходимо принять лишь во внимание, что наше учение покоится не на рассмотрении явного содержания сновидений, а касается того внутреннего содержания, которое познается лишь после толкования. Составим явное и скрытое содержание сновидения, Не подлежит никакому сомнению, что есть сновидения, явное содержание которых носит самый неприятный характер. Но попытался ли кто-нибудь истолковать эти сновидения, раскрыть их скрытое внутреннее содержание? Если нет, то оба вышеупомянутых возражения сами собою отпадают. Ввиду этого мы можем предположить, что и неприятные сновидения, и сновидения о страхе после толкования их окажутся осуществлениями желаний. Положительно невероятно, с каким упорством читатели и критики не хотят принять этого во внимание и пренебрегают существенным различием явного и скрытого содержания сновидений. Ярким исключением из общего правила является одно место в статье Дзк. Селли «Сны как откровения», ценность которой не должна быть умалена от того, что я лишь здесь ссылаюсь на нее: «После всего можно понять, что сны это не полная бессмыслица, каковой они должны были бы быть согласно таким авторитетам, как Чосер, Шекспир и Мильтон. Хаотическое нагромождение ночных грез обозначает и объединяется в новое знание. Как некоторые письма, изорванные в клочья, „писания снов“, будучи тщательно исследованы, утрачивают первоначальную картину галиматьи и предстают серьезной и осмысленной вестью. Это напоминает изучение древнего пергамента, палимпсеста, при расчистке которого открывается „нижний слой“ под никчемным внешним текстом, и мы открываем древнее драгоценное сообщение» (с. 364).
В научной работе очень целесообразно в тех случаях, когда разрешение какой-либо проблемы представляет чрезвычайные трудности, привлечь к разрешению еще и другую проблему, подобно тому, как легче расколоть два ореха сразу. Ввиду этого перед нами стоит не только вопрос, каким образом неприятные сновидения и сновидения о страхе могут быть осуществлениями желаний, но на основании наших предыдущих соображений мы можем задаться еще и другим вопросом: почему сновидения с самым индифферентным содержанием, оказывающиеся после толкования осуществлениями желаний, не обнаруживают с очевидностью этого своего смысла. Возьмем столь детально анализированное нами сновидение об Ирме. Оно отнюдь не носит неприятного характера и после толкования оказывается чрезвычайно ясным осуществлением желания. Для чего же вообще нужно толкование? Почему сновидение не говорит прямо того, что оно означает? Сновидение об Ирме также не показывает сразу, что оно изображает осуществление желания спящего. Впечатления этого не получает читатель, не получил и я сам до тех пор, пока не произвел анализа. Если мы назовем это странное обращение сновидения с его материалом искажением в сновидении, то тем самым мы зададимся вопросом: откуда проистекает такое искажение в сновидении?