Толковый словарь по аналитической психологии
Шрифт:
В отличие от теологов и многих христиан Юнг говорит не о Боге, а об образе Бога, и тем самым хочет пояснить, что все, что говорится от имени Бога, является разновидностью человеческой речи и психологическими высказываниями. «Образ Бога, который у нас есть или который мы себе творим, никогда не может быть отделен от человека»,– отвечал он на критику Мартина Бубера. Занимаясь в области глубинной психологии образом Бога, мы сталкиваемся не с Богом, а с образами, представлениями и проекциями человека.
Когда такой образ спонтанно образуется в фантазиях, сне, видениях и т.д., то он является с психологической точки зрения явлением самости, символом психологической целостности:
«Только
«Бого-образ можно объяснить как рефлексию Самости или соответственно объяснить Самость как божественный образ в человеке» (там же, par. 282; ОИ, с. 96).
БРАК (Marriage; Ehe, Hoclrzeit) – в зависимости от контекста в работах Юнга брак рассматривается как длительное взаимоотношение между мужчиной и женщиной или как внутреннее сочетание мужского и женского начал в психике индивида, или как конъюнкция, или же как священный брак — иерогамия.
Базируясь на принципе взаимопритягательности противоположностей, Юнг рассматривал браки (с внешней стороны) как союзы людей с разным складом личности. Брачную модель с точки зрения аналитической психологии Юнг рассматривает в работе «Брак как психологическое отношение» (КДД, с. 209–224). Идея внутреннего брака (сочетания мужских и женских черт) основана на юнговской идее, что каждый человек в потенциале обладает полным спектром психологических возможностей, из чего следует, что личность может быть описана в терминах равновесия между мужскими и женскими составляющими элементами.
– В-
ВЕЛИКАЯ МАТЬ (Great Mother; Grosse Mutter) – общее название образа, взятого из коллективного культурного опыта.
Теория архетипов Юнга содержит гипотезу о том, что влияние, оказываемое матерью на своих детей, не обязательно исходит от самой матери как реальной личности со своими особенностями характера. Существуют и такие качества, воплощенные в конкретной матери, которые в действительности вытекают из архетипической структуры, статуирующей любую мать, качества, которые с неизбежностью проецируются на нее ребенком.
В образе Великой Матери обнаруживаются прежде всего архетипическая полнота и позитивно-негативная полярность («хорошая – плохая» мать). Младенец стремится организовать свой опыт ранней уязвимости и зависимости от матери вокруг позитивного и негативного полюсов. Полюс «хорошей» матери собирает вокруг себя такие качества, как «материнская забота и ласка», мудрость и могущество, источник блага – вообще все то, что милосердно, что лелеет и поддерживает, помогает росту и развитию. Полюс «плохой» матери вызывает образ недоброты, «чего-то потаенного, скрытого, темного»; «плохая мать – это бездна, мир мертвых, все, что поглощает, совращает и губит, что ужасает и неотвратимо подобно року» (CW 9i, par. 158; СППИ, с. 34).
В реальной
ВЕЧНОЕ ДИТЯ (лат.— Puer aeteraus относится к мужчине; puella aeternus – к женщине), пуэр – алхимический термин, обозначающий божественную вневременность «младенчества» и «дитяти». Психологически – понятие вечной молодости; обозначает архетип, рассматриваемый как невротический компонент личности. Вечное дитя – это архетипическая доминанта или образ одного из полюсов в парной связке противоположностей, действующих в человеческой психике и стремящихся к единству (второй полюс этой пары – сенекс – старец).
Используется в мифологии для обозначения вечно юного бога-дитя; это общая всем мифологиям черта: их герои, хотя бы в каком-то определенном аспекте, неизменно удерживают на вечные времена свой возраст. Грекам, изображавшим Зевса бородатым мужем, нисколько не мешало именовать его же «величайший мальчик». Если евангельский Христос совершил во времени круг своей земной жизни, то для культа и культового искусства он остается на все времена – наряду с прочими своими аспектами – еще и «младенцем Христом»: «Отроча младо, предвечный Бог». Психологически относимо к взрослому человеку, чья эмоциональная жизнь остается на детском или юношеском уровне, как правило, в связи с очень сильной зависимостью от матери (для женщины соответственно к отцу). В интерпретации Юнга архетип «вечного» мифологического дитяти имеет психологический смысл констатации неразрушимости некоторых инфантильных черт в психике взрослого мужчины.
Жизнь «вечного дитяти», или пуэра, полна условностей вследствие страха быть пойманным в ситуацию, из которой ему будет трудно ускользнуть. Его судьба редко оказывается такой, какой она ему видится, и когда-то ему придется что-то с этим делать,– но только не сейчас. Поэтому все планы на будущее растворяются в фантазиях по поводу того, что будет, что может и должно быть, при этом никаких решающих действий к изменению ситуации не предпринимается. Пуэр стремится к свободе и независимости, раздражается и нервничает по поводу любых ограничений и презирает всякие границы и преграды на своем пути.
Общие симптомы психологии пуэра – образы тюрьмы и вообще любых ограничений свободы: цепи, оковы, пещеры, решетки, засовы, капканы, корсеты, бандажи и т.п. Сама жизнь, существующая реальность воспринимается как тюрьма. Эти преграды, барьеры бессознательно связываются со свободной жизнью в свободном мире раннего детства. В архетипической парной связке противоположностей, действующей в психическом, тенью пуэра является сенекс.
ВИДЕНИЕ (Vision; Vision) – вторжение бессознательного содержания в области сознания в форме впечатляющего личного опыта, обычно описываемого как зрительное и картинное переживание. Видения возникают, как правило, вследствие крайнего отчуждения личности и происходят в состоянии бодрствования, за исключением случаев понижения умственного уровня.
Хотя видения сами по себе не являются свидетельством психического расстройства, некоторые из них патологичны и возникают при психозе. В переживании видений никакой особой заслуги нет; их ценность зависит от той позиции, которую сам реципиент занимает по отношению к ним. В любом случае задача индивида заключается в том, чтобы перевести спонтанную и символическую картину или драматический эпизод в индивидуальный контекст, в личное сообщение. В ином случае видение оказывается не более чем природным явлением, от которого человек не в силах себя защитить.