Толстый – повелитель огня
Шрифт:
Пока Тонкий размышлял над судьбами преступного мира, бабушка тоже не теряла времени. Она шевелила губами, глядя в пространство, потом спохватилась:
– Саша, совсем забыла: учебники! – И полезла в сумку. – Привезла, а не выложила, вот уехала бы сейчас!
Тонкий кисло посмотрел, как бабушка бодро копается в сумке, вытаскивая книги.
– По русскому тут немного, – наставляла бабушка. – Пять упражнений, но Люда говорила: «Ерунда, работы на полчаса». Вот еще по истории письменная работа, она пришлет тебе материалы по Интернету. По алгебре…
Сашка
Бабушка, между прочим, предупредила Сашку еще перед отъездом: «Буду звонить Люде, узнавать, что вам задали. В воскресенье учебники привезу». Но Тонкий не принял ее слова всерьез. Бабушка ведь не наивный божий одуванчик: она прекрасно знает, что Тонкий с Вуколовой списывается по «аське» гораздо чаще, чем созванивается с домом. Неужели он сам задания не возьмет?
«Лучше я сама», – строго ответила на это бабушка, и тогда Сашка понял две вещи:
а) в таких ответственных делах, как учеба, бабушка ему не доверяет;
б) Сашка, конечно, хороший, но во всем, что касается уроков, бабушка считает Вуколову более компетентной.
Впрочем, еще можно попытаться отстоять свое право на независимость:
– Ба, я все это знаю и половину сделал уже, – соврал Тонкий. – Мы с Людкой каждый вечер по «аське» списываемся!
– Значит, сделаешь теперь вторую половину, – не моргнув, ответила бабушка.
– Ну зачем ты это все тащила! У меня все есть в электронном виде!
– Бумага надежнее, – парировала бабушка.
– Но…
– Работай. Тебе скоро в школу.
Тонкий только вздохнул и поправил в руках стопку книг: трудно спорить с профессором!
Верный крыс между тем не терял времени даром. Увидев такую гору хрустящей вкусной бумаги (ну и пусть все в твердой обложке, кого это останавливало?!), он лихо съехал с Сашкиного плеча, опустился на стопку учебников, схватил уголок «Истории» и самонадеянно попытался утянуть книгу вниз, на землю.
Непонятно, откуда такая прыть у верного крыса: вокруг платформа, ни кровати, ни шкафа, ни одного места, где Толстый обычно прячет свои заначки. Тонкий цыкнул для приличия: «Нельзя», взял верного крыса поперек туловища и хотел уже посадить на плечо, но кое-что заметил…
Мягкая когда-то шерсть стала жесткой и короткой. Кололась, как дедушкина щетина, и выглядела такой же несвежей и пожелтевшей.
Тонкий повертел верного крыса перед глазами. Шерсть-то опалена…
– Саша, что у тебя с крысой? – бабушка заметила и тоже принялась разглядывать Толстого.
– Где? – включилась тетя Лена.
Сашка тоже хорош: весь день с Толстым ходил – и не заметил! Правда, верный крыс большую часть времени просидел на его плече. У человека все-таки не такое замечательное боковое зрение, чтобы разглядеть шерстинки наплечной крысы. Но бабушка, Витек…
Витек осторожно взял Толстого у Сашки и повертел в руках:
– Ожоги, и сильные. Вон лапы, смотри, в волдырях все!
То ли Витек слишком крепко его сжал, то ли Толстый просто понял, что на его боевые раны, наконец, обратили внимание, но в Витькиных руках он поднял такой визг, что отъезжающие начали нервно оборачиваться и отходить на всякий случай в сторонку. Кто-то проворчал: «Мучают хомячка», и Тонкому стало совсем стыдно. Он взял у Витьки Толстого (тот немедленно замолчал) и увидел, что полдня таскал с собой больное животное. Выглядел Толстый действительно неважно: его шерсть и усы были опалены, голый хвост и лапы покраснели от ожогов.
– У вас тут ветеринарная клиника есть? – спросил он Витька.
Тот покачал головой:
– Поезжай с бабушкой. Ближайшая клиника в Москве, так что надо ехать…
Подошла электричка, шикнула, и выяснять координаты клиники стало некогда. Тонкий бросил Витьку: «Пока!» и, сжимая одной рукой крыса, другой утягивая за собой бабушку, запрыгнул в электричку.
Тетя Лена зашла последней, она, кажется, тоже успела дать Витьку наставление и (Тонкий мог поклясться, что видел!) пару учебников.
– А билет-то мы тебе не взяли! – некстати напомнила бабушка, когда они уже уютно уселись у окна и разглядывали проносившиеся мимо окон деревья.
Самое противное, что это была та правда, слышать которую вредно для настроения. Билет – не великая проблема, но Сашка ведь собирался не в Москву к врачу, а на платформу, провожать бабушку. Ни денег, ни документов он с собой, понятно, не взял…
– Домой надо будет зайти, – буркнул Сашка, обшаривая на всякий случай карманы: горсть обрывков фотографий и одинокий огрызок.
Но бабушка, похоже, решила окончательно испортить внуку настроение:
– У меня осталось двадцать рублей и проездной на метро. Билет я тебе еще смогу купить, а вот штраф…
Сердобольная тетя Лена тоже полезла в сумку, видимо, надеясь успокоить Тонкого. Но и ее ждало разочарование:
– У меня – десять. Вроде никуда не ходили, ничего такого не покупали… Ладно, не важно! – она осеклась, увидев нехороший Сашкин взгляд. – Не думай о плохом: сейчас заедешь домой, возьмешь денег, пойдешь в клинику. Вылечат там твою мышку…
Бабушка автоматически кивала, не переставая подозрительно коситься на дверь тамбура. Косилась-косилась, а через пару секунд не как профессор, а как заправская хулиганка, схватила Тонкого за шею и стала толкать его куда-то вниз:
– Лезь под лавку, быстро! – зашипела она, но было поздно.
Над самым ухом предательски щелкнул компостер, и Тонкий понял, что он попал.
– Ваши билетики!
Бабушка с тетей Леной опять полезли в сумки, старательно заслоняя собой Тонкого. Санек озабоченно разглядывал верного крыса, делая вид, что происходящее нисколько его не касается.