Том 1. Пьесы 1847-1854
Шрифт:
Дуня. Ведь я его любила когда-то. Что ж, надо же когда-нибудь расставаться: не век так жить. Еще хорошо, что женится; авось, будет жить порядочно. А все-таки, Паша, ты то возьми, лет пять жили… ведь жалко. Конечно, немного я от него доброго видела… больше слез… одного сраму что перенесла. Так, ни за что прошла молодость, и помянуть нечем.
Паша. Что делать, Дуня.
Дуня. А ведь бывало, и ему рада-радешенька, как приедет. Смотри ж, живи хорошенько!
Беневоленский.
Дуня. То-то же. Эта ведь тебе навек, не то что я. Ну, прощай, не поминай лихом, добром нечем. Что это я, как дура, расплакалась, в самом деле! О! махнем рукой, Паша, завьем горе веревочкой!
Беневоленский. Прощай, Дуня!
Дуня. Адье, мусье! Пойдем, Паша.
Уходят.
Беневоленский. Сумасшедшая женщина! Еще хорошо, что так обошлось. Однако я было перетрухнул.
Входит официант.
Дай-ка мне, братец, рюмочку хересу. Фу! Как гора с плеч.
Официант подает.
Благодарю, любезный. (Уходит.)
Появляются на сцене разные лица.
Две женщины.
Первая. Вот, говорят: не завидуй! Как тут не завидовать! Одна дочь, и той какого молодца поддели, а у меня вот три, да нейдут с рук. Что ты хочешь, делай! А ведь, чай, малого-то опутали как-нибудь, а то где б ему жениться, ведь за ней ничего нет.
Вторая. Ну, уж, матушка, нашла кому позавидовать!
Первая. А что?
Вторая. Да, говорят, такой сокол, что беда!
Две старухи.
Первая старуха. Сундуки-то кованые, да, должно быть, пустые.
Вторая старуха. Ан нет, полные.
Первая старуха. Где уж полные! У них всего и добра-то кругом пальца обвести.
Вторая старуха. Ты в чужие сундуки-то лазила, что ль?
Первая старуха. Я не лазию; может, кто другой лазит.
Вторая старуха. Тебе только пересуживать, а самое-то с чем отдавали?
Первая старуха. Да уж почище тебя!
Вторая старуха. А кто по чужим дворам дрова ворует?
Первая старуха. Врешь, я не ворую.
Вторая старуха. Ан, воруешь.
Первая старуха. Ах, ты…
Скрываются в толпе. Из двери, направо, выходят Анна Петровна, Добротворский и Дарья.
Анна Петровна, Добротворский и Дарья.
Анна Петровна. Ох, захлопоталась я нынче совсем, моченьки
Добротворский. Что ж, свои ведь, сударыня, хлопоты. Своя ноша не тянет, говорит пословица. Благо все устроили.
Анна Петровна. Уж как я рада-то, Платон Маркыч, вы себе и представить не можете. Пора уж и мне знать покой. Женщина я слабая, сырая, во всем должна была себе отказывать. А я ведь как при покойнике-то жила, вы знаете, всем была избалована.
Добротворский. В холе жили и в неженье, Анна Петровна.
Анна Петровна. И я вам скажу, Платон Маркыч, как я свадьбы всегда любила. Меня хлебом не корми, только где бы нибудь на свадьбе пировать. Вот теперь бог привел дочку выдавать. Уж не чаяла, как и дождаться-то такой радости. Во сне сколько раз снилось. То приснится мне, что пляшу я, вот так и пляшу, так и пляшу. Ведь я смолоду-то плясывала. А то вижу я раз, будто пьяна, вот! так-таки совсем пьяна, и побранилась я с вами на чем свет-стоит.
Добротворский. К радости, сударыня.
Анна Петровна. Ну да, слава богу, все теперь устроилось.
Добротворский. Слава богу, слава богу.
Анна Петровна. Дай-ка нам, Даша, винца какого-нибудь. Мы с Платоном Маркычем выпьем на радости. Дарья подает на подносе бутылку и рюмки и ставит на стол.
Добротворский (пьет). Честь имею поздравить, Анна Петровна. Дай бог внучат и правнучат дождаться.
Анна Петровна. Покорно благодарю, Платон Маркыч. Вам, батюшка, мы всем этим обязаны.
Входит Марья Андреевна.
Те же и Марья Андреевна.
Марья Андреевна. Вы здесь, маменька? Я вас ищу. (Подходит к матери.)
Анна Петровна. Что тебе, душенька, что тебе?
Марья Андреевна. Так, маменька, что-то мне очень скучно стало. (Садится на диван и припадает к матери головой.)
Добротворский (берет бокал). Что делать-то, барышня, надобно привыкать! За ваше здоровье. Будете богаты, тогда и нас не забудьте. Хе, хе, хе! Пожалуйте ручку, барышня. (Целует.)
Анна Петровна (пьет). Ну, дочка, будь счастлива, не поминай лихом мать-старуху. Поживешь, сама узнаешь, что такое дети-то. (Целует.)Нравится ли он тебе? Признаться сказать, скоренько дело-то сделали; кто его знает, в него не влезешь.