Том 1. Рассказы, повести
Шрифт:
Тут пришла Майка, увидела у нас свои чашки и подняла крик.
— Послушай, — говорю я, — мы ведь не навсегда берём. Через двадцать один день отдадим обратно, а за это, если хочешь, подарим тебе три яйца.
— Зачем мне яйца? Они пустые!
— Нет, не пустые. Они с желтком и с белком — всё как следует.
— Если б они с цыплятами были!
— Ну, мы подарим тебе одного цыплёнка, когда выведутся.
— А не обманете?
— Нет, не обманем.
Майка
— Теперь иди себе, — говорим, — нам надо заниматься делом. Мы тут и без тебя не разберёмся, с чего начинать: то ли положить в инкубатор яйца, а потом нагревать, то ли сначала нагреть, а потом положить.
Мишка снова засел за книжку и вычитал, что можно делать и так и так.
— Тогда включай электричество, и приступим к делу, — говорю я.
— Даже как-то приступать страшно, — говорит Мишка. — Включай лучше ты: я несчастливый.
— Почему же это ты такой несчастливый?
— Мне не везёт в жизни. Я за какое дело ни возьмусь, обязательно неудача будет.
— У меня ведь тоже всегда неудачи, — говорю я.
Мы стали припоминать разные случаи из нашей жизни, и оказалось, что мы оба страшные неудачники.
— Нельзя нам начинать такое дело, — говорит Мишка, — всё равно ничего не выйдет.
— Может быть, позвать Майку? — предложил я. Мишка позвал Майку:
— Слушай, Майка, ты счастливая?
— Счастливая.
— У тебя какие-нибудь неудачи были в жизни?
— Не было.
— Вот это хорошо! Видишь в ящике лампочку, которая стоит на книжках?
— Вижу.
— Ну-ка, подойди и поверни выключатель.
Майка подошла к инкубатору и зажгла лампу.
— А теперь что? — спрашивает.
— А теперь, — говорит Мишка, — уходи-ка отсюда и не мешай нам.
Майка обиделась и ушла. Мы поскорее накрыли инкубатор крышкой и стали следить за градусником. Сначала ртуть в градуснике стояла на восемнадцати градусах, потом медленно стала двигаться вверх, добралась до двадцати градусов, полезла немножко быстрей, добралась до двадцати пяти градусов, потом — до тридцати, потом стала двигаться медленнее. За полчаса она поднялась до тридцати шести градусов и застыла на месте. Я положил под лампу ещё одну книжку, и ртуть снова начала подниматься. Она долезла до тридцати девяти градусов, но не остановилась на месте, а полезла ещё выше.
— Стоп! — сказал Мишка. — Смотри: сорок градусов! Ты слишком толстую книжку подложил.
Я поскорее вынул эту книжку и подложил другую, потоньше.
Ртуть в градуснике постояла на месте и начала опускаться. Опустилась до тридцати девяти градусов и поехала ещё ниже.
— А эта книжка слишком тонкая, — говорит Мишка. — Сейчас я тетрадку принесу.
Он быстро принёс тетрадь и сунул её под лампу. Ртуть стала опять подниматься, дошла до тридцати девяти градусов и остановилась.
Мы не отрываясь смотрели на градусник. Ртуть спокойно стояла на месте.
— Ну вот, — прошептал Мишка, — теперь такая температура должна держаться двадцать один день. Удержим?
— Удержим, — говорю я.
— Смотри, если не удержим, то всё пропало.
— Почему не удержим? Удержим!
Мы сидели возле инкубатора до конца дня. Даже уроки стали делать на кухне. Градусник всё время исправно показывал тридцать девять градусов.
— Хорошо идёт дело! —
Температура падает
Не знаю, как остальные ребята, но я в воскресенье люблю подольше поспать. В школу не нужно идти, спешить некуда. Раз в неделю можно поваляться в постели. Ничего плохого в этом нет, я думаю. Как раз на другой день было воскресенье, но я почему-то проснулся рано. Солнышко ещё не взошло, но на дворе уже было светло. Я решил полежать ещё немного и вдруг вспомнил про инкубатор. Меня как будто подбросило на постели.
Я быстро оделся, побежал к Мишке и принялся звонить у двери. Мишка сейчас же отворил дверь и зашипел на меня:
— Тссс! Всех перебудишь! Утро, а он тут трезвонит как угорелый.
Он был ещё не одет: в нижней рубашке и босиком.
— Но ведь ты уже встал? — говорю я.
— «Встал»! — буркнул Мишка. — Ещё и не ложился.
— Почему?
— Да всё из-за него, из-за инкубатора.
— А что с ним случилось?
— Да всё падает.
— Почему же он падает? Мы ведь его прочно установили.
— Да не инкубатор падает, голова! Температура, говорю, падает.
— А температура почему падает? — спрашиваю я у Мишки.
— Спроси у неё! Я лёг спать, всё было в порядке, только я долго не мог заснуть. Всё лежал и мечтал о цыплятах. Потом думаю: «Дай-ка пойду посмотрю, как там инкубатор работает». Прихожу на кухню, смотрю… Батюшки-матушки — тридцать восемь с половиной градусов! Я поскорей подложил под лампу ещё одну тетрадку. Подождал. Температура поднялась до тридцати девяти градусов. «Ну, думаю, хорошо, что я не заснул, а то погибли бы наши цыплята». Решил посмотреть, что дальше будет. Сижу, значит, жду. Час, значит, жду, два жду — температура нормальная держится. Мне надоело, понимаешь, без дела сидеть. Взял я книжку и стал читать потихоньку. Зачитался и забыл про градусник. Вдруг смотрю — снова тридцать восемь с половиной градусов. Опять на полградуса упала! Я скорей ещё одну тетрадку под лампу. Температура опять выровнялась. Вот видишь, сейчас пока держится, а что дальше будет, не знаю.
— Ты теперь ложись спать, а я пока подежурю у инкубатора, — предложил я.
— Куда теперь спать! — говорит Мишка. — Уже на дворе утро.
Он вернулся потихоньку в комнату, принёс свою одежду и принялся одеваться. Надел брюки, рубашку, зашнуровал ботинки, потом лёг на кушетку и захрапел. «Ну, — думаю, — пусть поспит. Человек ведь не может так, чтоб совсем не спать». Я уселся возле инкубатора и стал следить за градусником.
Потом мне стало скучно, я взял книжку про птицеводство и стал читать, как нужно следить за инкубатором. В книжке говорилось о том, что если яйца будут лежать в инкубаторе неподвижно, то зародыши в них могут прилипнуть внутри к скорлупе. От этого получаются кургузые, кривобокие, недоразвитые цыплята и даже задохлики, то есть совсем дохлые. Для того чтобы зародыши не прилипали внутри к скорлупе, яйца в инкубаторе нужно через каждые три часа переворачивать на другую сторону.