Том 1. Стихотворения

Есенин Сергей Александрович

«Запели тесаные дроги…» (с. 83). — Бирж. вед., 1916, 17 апреля, № 15503; Еж. ж., 1916, № 7/8, июль-август, стб. 8; «Простая газета социалистов-революционеров для города и деревни», Пг., 1917, 10 ноября, № 3; Зн. бор., 1918, 12 мая, № 44; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел.); И22; Грж.; Ст. ск.; ОРиР; Б. сит.; И25.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Известны три беловых автографа: один — РГАЛИ, в альбоме И.В.Репина с датой «1916. 17 июнь»; второй — РГАЛИ, в составе Гн, без даты; третий — РГАЛИ, в составе рукописного сборника 1918 г. «Стихи». Все три автографа выполнены, несомненно, после публикации стихотворения. В наб. экз. не датировано. В наст. изд. датируется 1916 годом по первой публикации. Рассказанный В.С.Чернявским эпизод с чтением этого стихотворения «старому, очень почтенному

академику, знатоку литературы и мемуаристу» (см. Восп., 1, 206; кто имелся в виду, неясно, возможно — А.Ф.Кони), допуС.А. Т предположение, что стихотворение могло быть написано раньше, в 1915 г.

Стихотворение перепечатывалось в газ. «Свободная Россия», Чикаго, 1923, 17 июля, № 158, под заглавием «На родине».

А.А.Койранский отнес стихотворение к числу вещей не свободных «от властного влияния Блока» (газ. «Последние новости», Париж, 1921, 29 сентября, № 446). Ф.В.Иванов, противопоставляя это стихотворение «Инонии», относил его к числу тех произведений поэта, «от которых действительно пахнет крестьянскою Русью, тихой печалью ее вечеров, так гармонирующих с задумчивым обликом ласкового послушничка русской поэзии Сергея Есенина» (Иванов Ф.В. «Красный Парнас», Берлин, 1922, с. 65).

«Не напрасно дули ветры…» (с. 85). — Ск-2, с. 166; Г. тр. кр., 1918, 4 мая, № 117; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел.); И22; Грж.; ОРиР; Б. сит.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Беловой автограф — РГАЛИ, без даты, в составе Гн. В наб. экз. не датировано. Известно свидетельство Е.А.Есениной об обстоятельствах написания этого стихотворения в КонС.А. Тинове в мае-июне 1917 г. (см. Восп., 1, 45–46 и 451). Датируется с учетом этого свидетельства и времени передачи рукописи в редакцию Ск-2 (см. прим. к «О край дождей и непогоды…»).

Сопоставление строки о «красном телке» со строкой из «Преображения» «Господи, отелись!» стало одним из излюбленных сюжетов статей о Есенине — от вполне серьезных до фельетонных. Одним из первых начал М.А.Осоргин: «Еще не так давно в «Знамени труда» он молился словами „Господи, отелись!“ И вот сбылось по слову его, и из «Голоса труд. крест.» мы узнаем, что

Отелившееся небоЛижет красного телка.

Есть стало быть надежда, что из телка скоро вырастет большой красный бык, который оставит в покое родителя и заживет самостоятельно, если только не попадет на бойню.

Все это не мешает Сергею Есенину быть несомненным поэтом» (газ. «Понедельник», М., 1918, 13 мая, № 11, подпись М.И.; вырезка — в тетрадях Есенина, ГЛМ).

Позже образ «красного телка» стал напрямую связываться с событиями Октябрьской революции. В 1926 г. П.В.Орешин, например, писал: «…если он в семнадцатом году сказал: „Господи, отелись!“, то потом, в восемнадцатом году, он, продумав до конца свою мысль, развил этот образ до его совершенно логического оформления… Что это за „красный телок“, можно легко догадаться» (Восп., 1, 267–268). В дальнейшем это положение широко вошло в литературу о поэте, хотя и не согласовывалось с историей создания стихотворения.

Корова (с. 87). — Журн. «Северные записки», Пг., 1916, № 9, сентябрь, с. 53; Г18; сб. «Весенний салон поэтов», М., 1918, с. 76; Г20; И22; Грж.; Ст. ск.; ОРиР; Б. сит.; И25.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф — РГАЛИ, без даты, текст записан автором в 1922 г. для А.Ярмолинского во время пребывания в США. Датируется по наб. экз., где помечено 1915 г.

По воспоминаниям И.Н.Розанова, Есенин читал это стихотворение 21 января 1916 г. на вечере в Обществе свободной эстетики (см. Восп., 1, 431).

…первая радость не прок…— Старая форма «прок» (польза, толк, добро, что обещает выгоду и т. п.; ср. совр. «Много ли проку будет?», «Проку не будет») изначально присутствовала в тексте. Именно в такой форме была зафиксирована поэтом строка в автографе 1922 г. Наречие «впрок» появилось в И22, корректуру которого поэт явно не держал, было механически повторено в Б. сит., вышедшем также без наблюдения автора, в ОРиР и И25. В наб. экз. поэт сохранил изначальную форму, но искажение в строке вошло в большинство посмертных изданий.

Свей (свейки, свевки) — полова, мякина, то, что свеяно; в

др. значении пыль или песок, свеянные ветром.

«Под красным вязом крыльцо и двор…» (с. 89). — Ск-2, с. 164; Г18; Г20; Рус. (корр. отт. Тел., с пометами автора); Грж.

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.).

Автограф — РГАЛИ, без даты, в составе Гн. На автографе — зачеркнуто посвящение «Андрею Белому». Датировано в наб. экз. 1915 годом. Датировка представляется ошибочной: она не согласуется ни с посвящением, ни с содержанием стихотворения.

С Андреем Белым Есенин встретился в Царском Селе у Р.В.Иванова-Разумника в феврале 1917 г. Уехав в августе 1913 г. за рубеж, А.Белый прожил там, преимущественно в Дорнахе (Швейцария), до августа 1916 г. Он вернулся на родину в августе 1916 г. и был в Петрограде в августе-сентябре 1916 г.; вновь приехал туда 31 января 1917 г. и пробыл до 7 марта 1917 г., именно к этому времени относится знакомство Есенина с ним.

Андрей Белый был занят тогда разработкой теории поэтического слова, которой он посвятил свои статьи «Жезл Аарона (О слове в поэзии)», появившуюся в Ск-1, и «Глоссолалия», написанную в сентябре-октябре 1917 г., но появившуюся много позже, в виде отдельного издания в 1922 г. в Берлине. Над «Жезлом Аарона» А.Белый начал работать еще до своего приезда в Петроград, и даже выступил в Москве в Малом зале Консерватории 24 января 1917 г. с одноименной лекцией. «Под таким заглавием Андрей Белый прочел вчера публичную лекцию, облеченную в своеобразную форму. „Жезл Аарона“ — некогда живое, потом засохшее слово, но которое еще должно в грядущем прорасти прекрасными цветами. Эта тема о распаде поэтического слова и об его воскресении и новой мощи — одна из самых дорогих А.Белому… Истинный пафос А.Белого принадлежит внутреннему, еще не рожденному слову, которое — в душе избранников-поэтов» (газ. «Русские ведомости», М., 1917, 25 января, № 20). В Петрограде с этой лекцией он не выступал, но эти мысли, несомненно, высказывал в беседах. Именно беседы А.Белого произвели на Есенина большое впечатление. «Устное слово всегда играло в моей жизни гораздо большую роль, — говорил он И.Н.Розанову. — Так было и в детстве, так и потом, когда я встречался с разными писателями. Например, Андрей Белый оказывал на меня влияние не своими произведениями, а своими беседами со мной» (Восп., 1, 442). Отзвук разговоров с А.Белым услышал в речи Есенина и Блок: «…вообще — напев А.Белого — при чтении стихов и в жестах и в разговоре» (Восп., 1, 175).

А.Белый в то время отрицал «предметность» слова и считал, что его истинный смысл и глубинная соотнесенность с реальностью, с вещным, предметным миром в современной жизни утрачены, что современное «квази-ясное слово полно химерическим содержанием». Он утверждал, что истинность слова раскрывает метафора. Поэтому возрождение слова происходит прежде всего в поэзии, а не в сфере позитивного знания. Именно в поэзии идет процесс возвращения истинного облика и смысла слова, утраченного и затемненного веками. Отсюда такие его утверждения в статье: «Смысл народного слова — внутри звука корня» (Ск-1, с. 158), «Пробуждаясь внутри себя — внутрь себя, человек ощущает провал в беспредметностях внутренних ритмов, как в пульсацию органов; внутри пульсов имеет он смутное представление о времени…» (там же, с. 159), «Внутреннее движенье души сочетается с пересозданной природой в частичную форму: в звук слова; в звуке слова — душа; одушевление данного мира в творимой действительности невозможно вне слова…» (там же, с. 160) и т. п. Отражение этих тезисов А.Белого можно видеть в таких строках стихотворения как «Я помню время, оно, как звук…», «Я был во злаке, но костный ум…», «Рожденье в посеве слов» и т. п. Сказалась в тексте стихотворения и общая направленность взглядов А.Белого, считавшего, что в звуках слова, в самом ритме заключено его подлинное содержание: «Слово — собственно — внутренно, — писал он. — Его смысл по отношению к дневным смыслам есть музыка…» (с. 208). Естественно, можно видеть здесь и определенную перекличку с последующими работами А.Белого, в частности, с «Глоссолалией», но не прямую от нее зависимость, так как даже сам автор начал работать над этой статьей лишь в сентябре-октябре 1917 г., т. е. позже, чем было написано и передано в редакцию данное стихотворение (см. прим. к «О край дождей и непогоды…»). Подробнее см. Швецова Л. «Андрей Белый и Сергей Есенин» — в кн.: «Андрей Белый. Проблемы творчества», М., 1988, с. 404–425.