Том 1. В дебрях Индии (с илл.)
Шрифт:
— Они сами захотели этого, — говорил Сердар. — Бог мне свидетель, что я никогда не желал пользоваться этим ужасным оружием, и даю себе клятву, что уничтожу все принадлежности этого смертоносного механизма, как только спасу мужа Дианы. Человечество и без того уже имеет достаточное количество истребительных орудий, зачем же еще давать и этот снаряд в руки убийц.
— Командир! Командир! — кричал Барбассон, который во что бы то ни стало хотел обнять Сердара. — Мы теперь владыки моря, мы можем завоевать всю Англию, если захотим.
Сердар поспешно вырвался из его объятий, говоря:
— Восстановите поскорее все снасти «Дианы», ветер крепнет, надо этим воспользоваться, чтобы наверстать потерянное время.
И он поспешил в каюту, чтобы успокоить Эдуарда и Мэри, которые сидели, прижавшись друг к другу, и чуть не умирали от страха.
Две тысячи человек погибло во время этого ужасного приключения. Американский инженер был, таким образом, первым изобретателем торпеды, которая тридцать лет спустя произвела переворот в морском искусстве всего мира.
Дней через пять «Диана» прибыла в Гоа, и отряд авантюристов (к которым присоединились теперь Эдуард и Мэри) сидевших по распоряжению Сердара в хаудахе на спине Ауджали, двинулся форсированным шагом по направлению к Хардвар-Сикри.
IX
ВОТ УЖЕ ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ, КАК КРЕПОСТЬ Хардвар, защищаемая майором Лайонелом Кемпбеллом, который командовал батальоном в пятьсот шотландцев, выдерживала осаду двадцати тысяч сипаев, снаряженных полной амуницией и осадными пушками.
Управляемые старыми артиллеристами англоиндусской армии, пушки в течение шестидесяти дней пробивали бреши в укреплениях, забрасывая всю крепость бомбами и ядрами. Осаждающие предприняли восемнадцать атак, которые были отражены и не дали никаких результатов кроме гибели нескольких тысяч людей.
Днем осажденные рыли казематы и рвы для своей защиты, а ночью заделывали бреши, пробитые пушками в укреплениях. Майор постоянно находился во главе работающих, ободряя их своим примером и поддерживая их мужество уверениями, что скоро к ним на помощь прибудет армия.
Майор знал, что помощь не придет, а если и придет, то лишь когда от крепости не останется и камня на камне и не будет в живых ни одного из ее защитников; надо было прежде всего снять осаду с Чинсуры и Лакхнау, взять обратно Дели. Только после окончательного подавления можно было добраться до Хардвара, крайнего поста Англии на границах Бутана и верхних долин Гималаев, принадлежащих султану Куавера, который был на стороне восставших. Он знал также, что разные стратегические соображения и малочисленность войск, находившихся в распоряжении Англии, не позволяли ей послать для спасения крепости специальный отряд, который неминуемо потерял бы тысячи человек во время перехода. Майор не мог быть уверен, что ему удастся спасти пятьсот человек, находящихся под его началом; он был твердо убежден в том, что гарнизон Хардвара заранее принесен в жертву и предоставлен своей несчастной судьбе.
Какую же силу воли нужно было ему иметь, чтобы держаться в течение пяти месяцев, будучи при этом абсолютно убежденным в том, что все труды и старания его бесполезны! Можно с уверенностью сказать, что открой он всю истину своим подчиненным, эти грубые люди поступили бы совсем иначе. Они с первых же дней осады потребовали бы от него, чтобы он сдался с условием, что их всех оставят в живых; эту капитуляцию начальники туземцев подписали бы обеими руками, а затем, обезоружив весь гарнизон, предоставили бы своим солдатам вымещать на нем всю свою ярость.
Без героического молчания майора всех защитников Хардвара, включая коменданта и офицеров, давно бы уже не было в живых. Уже двадцать раз собирался этот воин-герой сделать отчаянную вылазку и искать смерти в битве, вместо того чтобы ждать целые месяцы с душевной мукой неизбежного конца и самых ужасных пыток, которым индусы не замедлили бы подвергнуть пленников; избиения, опозорившие гарнизон и предпринятые по распоряжению капитана Максвелла, не позволяли надеяться ни на малейшее смягчение ожидающей их участи.
Майор Кемпбелл, как вы уже, вероятно, поняли, не принимал никакого участия в этом гнусном и бесполезном деле. Он находился в Дели в то время, когда город был взят бунтовщиками, и только благодаря быстроте и силе своей лошади удалось ему бежать и добраться до Хардвара. Когда он прибыл туда вечером, весь покрытый пылью и еле держась в седле — он сделал пятьдесят миль за восемнадцать часов — беспощадная бойня, устроенная по распоряжению капитана Максвелла, была уже окончена утром того же дня, а так как он сразу же, в соответствии со своим чином, принял командование крепостью, то на него взвалили ответственность за эту дикую расправу не только во всей Индии, но и в цивилизованных странах, где с единодушным отвращением и негодованием отнеслись к этому преступлению.
Свои силы бороться до конца майор черпал именно в том, что лишило бы всякого мужества его солдат. Считая себя обреченным на смерть, он хотел жить по возможности дольше, чтобы мысленно представлять себе образ жены и детей, которых он никогда больше не надеялся увидеть. Человек великой души и выдающихся способностей, он все свободное время, когда не бывал на траншеях, писал историю своей жизни в Хардваре, излагал свои мысли, свои заботы изо дня в день, из часа в час, говоря себе, что позже, когда время несколько смягчит горе, причиненное его смертью, жена его и дети, которых он любил больше самого себя, с нежным волнением прочтут все его сокровенные мысли, видя на каждой странице, в каждой строчке, как он любил их. Воспоминание о нем вместо того, чтобы слабеть, будет напротив все больше и больше крепнуть; пройдет много времени со дня его смерти, а милая его Диана и дети все еще будут разговаривать с ним, читая его рукопись и руководствуясь его мыслями и советами.
Кроме того, сопротивляясь с таким упорством, он все же, хотя и не сознавался в этом, хранил в душе смутную надежду, которая не покидает человека даже при самых отчаянных обстоятельствах, даже у подножия эшафота; а между тем им приходилось сдаваться, или погибать на поле битвы, несмотря на самопожертвование, с которым все делили между собой съестные припасы. Осада длилась уже пять месяцев, все припасы истощились; риса оставалось только на один раз, да при том и количество его, которое приходилось на долю каждого человека, могло утолить голод лишь на несколько минут: еще двадцать четыре часа — и все будет кончено. Благодаря перебежчикам-индусам, бывшим слугам офицеров, бежавшим один за другим из крепости, осаждающие все это знали прекрасно; вот почему они с некоторого времени, чтобы ускорить сдачу Хардвара, не давали покоя ни днем, ни ночью несчастным шотландцам, которые превратились в настоящие скелеты и еле волочили ноги, отправляясь к укреплениям, чтобы отразить нападение осаждающих.