Том 1. Весёлые устрицы
Шрифт:
— Но тут он… проснулся!
Подумаешь, будто читатель без этого поверил бы всем выдуманными нелепостям. И автор, полагающий, что он — крайне хитрый, себе на уме человек, в тысячный раз ставит между «но тут он», и «проснулся» многоточие. Он уверен, что читатель, прочтя, «но тут он», все еще будет думать обо всем рассказанном, как о голой правде, и слово «проснулся» застанет его врасплох, — изумленным и не подготовленным к ошеломляющему разоблачению автора.
Совсем
Нижеследующее покажется читателю неслыханным, странным и необъяснимым, но я утверждаю, что все это было,и малейший признак недоверия к рассказанному глубоко уязвить мою чуткую, впечатлительную душу.
Глубокой ночью сидел я в своем тихом уютном кабинете и писал для оккультного журнала статью о загробной жизни.
Фактов о загробной жизни у меня было столько же, сколько у любой торговки апельсинами, и это немало огорчало меня.
Приходилось фантазировать, что вовсе мне не по душе…
Написав несколько строк о том, что души покойников после смерти переселяются на верхушки стоящих около могил деревьев, занимаясь потом, при появлении живых родственников, печальным киванием этими верхушками, я недоверчиво пожал плечами и задумался.
— Вот, — говорил я сам себе, — за моей спиной в глубине кабинета висит женский скелет, подаренный мне приятелем… И этот нелепый, никому ненужный костяк знает о загробной жизни в сто раз больше меня, живого человека и царя природы… Я не пожалел бы остатка своей жизни за то, чтобы эта женщина открыла свои костлявые уста и приподняла хотя маленький краешек таинственной завесы загробной жизни.
Сзади послышался глухой вздох. Я вздрогнул и насторожился.
— Ах! где я? — заскрипело что-то в глубине кабинета. — Какой это идиот осмелился меня повесить?
Я вскочил с глазами, готовыми от ужаса выпрыгнуть на пол, и обернулся к скелету. Обладательница его пошевелила рукой и приняла стыдливую позу Венеры, выходящей из воды. Я не мог отвести от нее испуганных глаз и стоял без единого звука, а она, наклонивши череп, застенчиво сказала:
— Ах! Не смотрите так на меня!
— Как — так? — машинально спросил я.
— Так… Все вы, мужчины, одинаковы. Вы, кажется, забыли, что я не одета- Ну, чего же вы стали, как столб? Пошевелитесь! Принесите скорее мне какую-нибудь простыню, да отцепите от этого проклятого гвоздя. Только не смотрите на меня, пока я не оденусь. У-у… Шалун.
Она погрозила мне костяшкой пальца и закуталась в поданное мной одеяло. Я снял ее с гвоздя, причем заметил, что она прижалась к моему плечу больше, чем это было нужно.
— Боже! — сказала она, запахиваясь в одеяло. — Я одна, в глухую полночь, в кабинете молодого мужчины… Надеюсь, вы на употребите во зло мое безвыходное положение?
— Помилуйте, сударыня, — возразил я, незаметно отодвинувшись от неё — Как вы могли подумать…
— Да, да… знаю я вас! Все вы сначала говорите
Оглядевшись, она взяла со стола скомканную бумажку, потерла ее о рыхлую землю цветочного горшка и стала пудрить свои белые костлявые скулы.
— Не смотрите на меня так! Я всегда чернею от смущения, когда мужчина смотрит на меня.
— Простите, — пробормотал я. — Я не буду смотреть…
— Вы не будете смотреть? — лукаво улыбнулась она страшным оскалом челюстей. — Разве я вам не нравлюсь?..
— О, помилуйте! Вы мне очень нравитесь… гм… Я очень люблю таких… худощавых дам!
Я бессовестно льстил ей, надеясь выведать у неё многое из того, что знала она, и что было для меня таким недоступным.
Она же приняла мои слова за чистую монету. Почернела, потупилась и, подняв обе руки к черепу, воскликнула:
— Ах, какой вы кавалер! Скажите, пожалуйста… У меня прическа не растрепалась?
— Нет! — совершенно искренно ответил я, так как прическа ее не могла растрепаться ни при каких обстоятельствах.
Она лукаво поглядела па меня пустыми глазницами, if я, собравшись с духом, сказал:
— Мадам!
— Что вы… — сконфузился скелет… — Я пока мадемуазель…
— Неужели? Простите, я не знал. Сударыня! У меня к вам есть большая просьба…
Скелет закутался плотнее в одеяло и захихикал:
— Ах, нет, нет! Что это вы… Ни за что!
— Что — нет? Я вас не понимаю, сударыня…
— Да, не понимаете… Все вы, мужчины, не понимаете!..
— Уверяю вас! У меня есть к вам важная просьба: расскажите мне что нибудь о загробной жизни!
— Вы не знаете? — улыбнулась она, кокетливо помахивая кончиком ноги, выставившейся из-под одеяла. — Ах, это так интересно!.. Это страшно, безумно интересно!
— Да что вы — обрадовался я — Так вы расскажете…
— Конечно, конечно! Вы себе и представить не можете, что там делается!.. Только… гм… и вы должны сообщить мне кое-что…
— О, сколько угодно!
Она наморщила надбровную дугу и деловито сказала:
— Merci. Скажите мне: что теперь носят?
Будучи уверен, что её мысли заключены в узкий круг мертвецких похоронных интересов, я ответил покачав головой:
— Носят? Да все. И мальчиков, и стариков, и цветущих женщин, и младенцев.
— Нет! я вас спрашиваю, что в этом сезоне носят?