Том 10. Пьесы, написанные совместно

Островский Александр Николаевич

Колычев

Куда бежать! Уж, видно, не минуешь Судьбы своей.

Василиса

Аль гордость обуяла, Что я тебе не по плечу, неровня, Что я вдова?

Колычев

Да нет же, Василиса Игнатьевна!

Василиса

Аль девка приглянулась Пригожая? Белей девичье тело, Змеей лежит шелковая коса И треплется по плечам лентой алой; А на моей беспутной голове Тяжелый шлык да вдовье покрывало!

Колычев

Ей-ей

же нет! Ты полно языком-то Язвить меня. В котле горючей серы Готов кипеть, лишь только бы с тобою Не разлучаться мне! Уж не Малюте, Я рад служить медведю, костолому, Весь день людей ломать, весь день точить Потоки крови неповинной, только б…

Василиса

Что только б? Только б отдыхать тебе От службы той немилой на груди У вдовушки? Не так ли?

Колычев

Так.

Василиса

Ну, ладно!

Колычев

Мы шутим здесь, а князя Михаила На казнь ведут, быть может.

Василиса

Что ж тебе? Служа царю Ивану да Малюте, Ты береги себя! С тебя довольно И тех хлопот, чтоб голова своя-то Была цела на плечах; ты заботу О головах чужих оставь.

Колычев

У князя Я был слугой, и он меня любил.

Василиса

Что было, то прошло. Ты государев Теперь слуга и мой.

Колычев

Я раб покорный Тебе во всем.

Василиса

Ну, то-то же, смотри! Царице я скажу: пускай, коль хочет, Идет просить за князя Михаила, Гневить царя своим лицом плаксивым; Да только вряд ли князю будет помощь От слез ее! Не умолить царя Жене постылой! Ну, прощай, Андрюша!

(Уходит.)

Сцена вторая

Грановитая палата. На левой стороне трон; по обеим сторонам — скамьи, крытые красным сукном.

Явление девятое

Входит Царь. За ним князь Шуйский, Годунов, князь Репнин, князь Ряполовский, Малюта и другие. Царь всходит на трон, бояре садятся на скамьях. Малюта становится у порога.

Царь

(встав с места)

С молитвою приступимте! Во имя Отца и сына и святого духа! Князьям, боярам и дворянам мир!

Все кланяются.

Из Польши возвратился наш гонец, Григорий Ельчанинов. От поляков Нежданные до нас доходят вести: Король бежал тайком, боясь погони, Во Францию: девятый Карлус помер, И Генрих там нужней теперь, чем в Польше. Счастливый путь! Он лишний у поляков, Во Франции на что-нибудь годится. Покойник был, не тем он будь помянут, Мучительством лютее всех владык; Без разума он много крови пролил, На скорбь хрестьянским государям. Польша Без короля теперь, а государству Без короля стоять нельзя, что телу Без головы. Хотя в короне польской И княжестве голов у них довольно, Да доброй нет одной, чтоб к ней, как к морю, Стекалися потоки и ручьи. Брат цесаря и сын его Эрнест И свейский королевич уже прежде Литовского престола домогались И снова шлют своих послов на раду. Салтан, наш враг исконный, короля Иного прочит Польше — Обатуру, Что Седьмиградское княженье держит Под ту рекою рукой, холоп и данник! Прискорбно нам, что нашим несогласьем Неверная возносится рука, Что злобный пес, губитель христианства, Престолами хрестьянскими торгует. Мы за чужим не гонимся, господь Благословил меня полночным царством; На свете нет славнее нас владык, От Августа мы род ведем. Извечный Я государь — произволеньем божьим, Не человеческой, мятежной волей! Но кто ж не знает, что Литва и Русь Должны служить единому владыке? Кто разлучит с Москвою Киев древний? Скорбя душой о многом нестроеньи, Паны хотят просить на королевство Царевича от нашей царской крови, Феодора, и ждут от нас послов И грамоты. По многом рассужденьи И помолясь, мы положили тако: Феодора не отпускать: он слаб И несвершен летами, он не может Противустать врагам своим и нашим И обуздать многомятежный дух Панов и рыцарства. Мы хощем сами Принять во власть и польскую корону И княжество Литовское: да будет Едино стадо и единый пастырь, Един господь на вышних небесах, Единый царь на всех землях славянских!

Бояре

(встав со своих мест)

Пошли господь! Пошли тебе господь Из рода в род и честь и одоленье, Великому царю и государю!

Царь

Заутра быть собранью ближней думы, Обсудим мы, кого послать послом. Наказ писать Щелкалову Андрею!

(С сердцем.)

Сказать панам, что я хочу быть избран. А если выберут они другого, То я над ними буду промышлять! Они меня злодеем называют, Мучителем. Я каюсь перед всеми: Я зол, гневлив! Да на кого я зол? Я зол на злых — для доброго не жаль И цепь отдать с себя, и это платье. Изменникам нигде пощады нет, А я — сызмальства окружен изменой, Крамолою. На жизнь злоумышляют Мою и чад моих; а я не смей Казнить своих злодеев! У престола, В моем дворце, советники и слуги Лукавствуют обычаем бесовским; А мне молчать и по головке гладить Воров таких! Давно бы вы на части И мой престол, и царство разнесли, Сплоченное толикими трудами Родителя и деда моего, Когда бы вы опалы не боялись, — И грозного суда и грозной казни! Вот и теперь!.. Поведай им, Малюта!

Малюта

Велением царя и государя Изымай, связан и на суд поставлен Великий вор и ворог государев, Князь Михаил Иванов Воротынский, В измене, чародействе, в умышленьи Царя известь. О чем царю являет И послухом становится его же Михайлов раб, Кулибин Ванька. В очи Михаилу он желает уличить, В глазах царя.

Царь

Вы слышите, бояре! Иль глухи вы, иль верится вам плохо? Признаться вам, я сам не больше верю, Чтоб мой слуга, мой первый воевода И милостник, бесовским волхвованьем На жизнь мою задумал посягать, Да послух есть. Позвать сюда обоих!

По знаку Малюты стража вводит князя Воротынского, связанного, и останавливается у дверей; он низко кланяется сперва царю, потом боярам; бояре отвечают на поклон. Слуга Воротынского, выведенный Малютою на средину палаты, кланяется земно государю и, по знаку Малюты, встает.

Явление десятое

Те же, Воротынский и слуга.

Царь

(слуге)

Рассказывай, что знаешь, без боязни: Я сам судья тебе, бояр не бойся!

Слуга

Царь-батюшка, греха таить не смею! Лихой злодей, боярин Воротынский Великое твое позорит имя И непотребной лаей обзывает, В ектению, за царским поминаньем, Не крестится при имени твоем И не кладет поклона, а воротит Он в сторону лицо свое.

Царь

Бояре, Вы слышите? Что дальше?

Слуга