Том 12. Дневник писателя 1873. Статьи и очерки
Шрифт:
В обязанности Гончарова как редактора входили чтение и отбор рукописей и переписка с авторами. Сохранившиеся письма его в Комитет по изданию сборника, содержащие подробные отзывы о присланных произведениях, свидетельствуют о большой работе, проделанной Гончаровым в качестве редактора, цензора и рецензента. [182] Заметную роль сыграл Гончаров и в творческой истории «Маленьких картинок» Достоевского.
Достоевскому также было предложено принять участие в сборнике. В письме от 11 января 1874 г. на имя А. А. Краевского, председателя Комитета по изданию «Складчины», Достоевский обещал доставить свою статью «не ранее 1-го февраля — срока, определенного в заседании Общества литераторов для крайнего доставления статей». Достоевский выполнил свое обещание, представив Гончарову в начале февраля 1874 г. первую половину очерка «Маленькие картинки». Дальнейшая история публикации очерка выясняется из писем Гончарова
182
Об истории издания сборника и о Гончарове как его редакторе см: Суперанский M. Ф.Материалы для биографии И. А. Гончарова // Огни. Пг., 1916. Кн. 1. С. 209–215; Алексеев А. Д.И.А.Гончаров — член редакционно-издательского комитета сборника «Складчина» // РуС. лит. 1971. № 3. С. 86–94.
В письме Гончарова от 11 февраля 1874 г. содержится подробный отзыв о присланной Достоевским первой половине очерка. «Вы, конечно, без моей критики очень хорошо знаете, — пишет Гончаров, — как своеобразны, умны и верны характеристические заметки о наших путешественниках, служащие интродукцией к Вашим „Маленьким картинкам“. Они одни могли бы сами по себе составить капитальное приношение в „Складчину“». [183] Особенно понравился Гончарову «тонкий и меткий» образ «приживальщика больших домов». Далее, перейдя к «скучной обязанности цензора», Гончаров высказывает опасение по поводу образа «священника-ухаря», который, по словам писателя, «очерчен так резко и зло, что впадает как будто в шарж, кажется неправдоподобен». [184] В ответ на возражение Достоевского (в не дошедшем до нас письме к Гончарову), что «зарождается такой тип» священника, Гончаров отстаивает свое представление о типе и типическом: «…если зарождается, то еще это не тип. Вам лучше меня известно, что тип слагается из долгих и многих повторений или наслоений явлений и лиц — где подобия тех и других учащаются в течение времени и, наконец, устанавливаются, застывают и делаются знакомыми наблюдателю. Творчество (я разумею творчество объективного художника, как Вы, например) может явиться только тогда, по моему мнению, когда жизнь установится, с новою, нарождающеюся жизнию оно не ладит: для нее нужны другого рода таланты, например Щедрина. Вы священника изображали уже не sine ira, [185] здесь художник уступил место публицисту» [186] Гончаров предлагает Достоевскому самому решить, основательны ли высказанные им цензурные опасения и как печатать очерк — «с попом» или без него. [187]
183
Гончаров И. А.Собр. соч. M., 1955. T. 8. С. 456.
184
Там же. С. 457.
185
без гнева ( лат.).
186
Гончаров И. А. Собр. соч. M., 1955. T. 8 С. 456.
187
Там же. С. 457–458.
В письме от 14 февраля 1874 г. Гончаров продолжил свой спор с Достоевским о типе и типическом. Не отрицая возможности реального существования священника, подобного изображенному Достоевским, Гончаров, однако, замечает: «…его могут принять за шарж потому единственно, что он один зараз носит на себе все рубцы, которые нахлестал нигилизм, с одной стороны (он и курит непомерно, и чертей призывает, и хвалит гражданский брак), он же — с другой стороны — и франт, весь в брелоках, цепочках, опрыскан духами и напоминает французского модного аббатабурбоновских времен».
На замечение Достоевского, что этот образ «не шарж и не выдумка, а снят <…> с действительности, как фотография», Гончаров возражает: «…в этом именно и заключается причина, что из него не вышло <…> типа». [188]
Еще до написания своего второго письма к Достоевскому Гончаров 13 февраля 1874 г. представил первую половину «Маленьких картинок» в Комитет по изданию сборника «Складчина» с следующей сопроводительной характеристикой: «Это ряд маленьких очерков, умных, оригинальных, талантливых. Тут только одна половина Автор
188
Там же. С. 459.
189
РуС. лит. 1971. № 3. С. 91.
Договоренность об изъятии эпизода о священнике-нигилисте была достигнута в процессе переписки, о чем свидетельствует цитированное выше письмо Гончарова к Достоевскому от 14 февраля 1874 г. «Я исполнил, как Вы указали, — пишет здесь Гончаров Достоевскому, — то есть отобрал листки с девятнадцатого по двадцать шестой, именно с той строчки, которая начинается: „Однажды в июле“ и до конца — и оставил их у себя, чтобы вручить Вам при свидании, в надежде получить от Вас вторую половину — и обе вместе, если можно, в понедельник доставить в Комитет». [190]
190
Гончаров И. А.Собр. соч. T. 8. С. 461.
Обращение к наборной рукописи дает возможность установить место изъятого Гончаровым отрывка. Согласно первоначальной нумерации, сделанной Достоевским, первая половина очерка занимала листы 1-26 рукописи и завершалась наброском о священнике. После изъятия листов 19–26 пришлось вычеркнуть семь последних строк на листе 18: «Главное, не знаешь — расхаживали по вагонам». (XXI, 342). Под ними рукою Гончарова написано: «Будет продолжение». На первой странице второй половины очерка рукою Гончарова написано: «Продолжение».
Сохранившийся отрывок белового автографа. (XXI, 313–314) соответствует листам 23–24 наборной рукописи по нумерации Достоевского; поскольку весь изъятый Гончаровым текст занимал листы 19–26 рукописи, очевидно, что ее листы 19–22 до нас не дошли.
Сохранившийся отрывок дает лишь некоторое представление об утраченных страницах, в частности о вызвавшем похвалу Гончарова образе учителя; отношение учителя к священнику своеобразно: не разделяя возмущения рассказчика нигилистическими привычками и манерами священника, учитель признает за ним право курить «из протеста» (курение не принято в духовной среде), проповедовать гражданский брак («что касается до этого, он был совершенно прав, потому что говорил истину <…> и это даже его первая и святая обязанность в его положении»), но неодобрительно относится к тому, что тот «поминает черта» («…если не можешь без черта, зачем шел в священники?») (XXI, 314).
Два дошедших до нас письма Достоевского к Гончарову связаны с позднейшими этапами истории публикации «Маленьких картинок». В письме от 7 марта 1874 г. Достоевский просит Гончарова прислать ему корректуру очерка. Очевидно, именно с этой просьбой связана запись, сделанная Гончаровым на первой странице наборной рукописи «Маленьких картинок»: «Корректуру к Федору Мих<айловичу> Достоевскому следует посылать — на углу Лиговки и Гусева переулка, в дом № 8 Сливчанского, квартира № 17» В письме, относящемся к 20-м числам марта 1874 г., Достоевский откликнулся на газетное объявление о скором выходе в свет сборника, где в списке участников было пропущено его имя.
Отрывок корректуры начала «Маленьких картинок» с незначительной правкой Достоевского не имеет каких-либо существенных отклонений от текста.
Сборник «Складчина» вышел из печати в конце марта 1874 г. В нем приняли участие 48 писателей различных направлений, сгруппировавшихся вокруг сборника «как на нейтральной почве, чтобы соединить общие свои усилия в одном бескорыстном желании помочь нуждающимся» (Складчина. С. 1). В их числе были Тургенев, Салтыков-Щедрин, Островский, Потехин, Плещеев, Горбунов, Апухтин, А. К. Толстой, Некрасов, Вейнберг, Боборыкин и некоторые другие.
Сборник вызвал сочувственные отклики в периодической печати. Так, анонимный автор большого фельетона «Литература и жизнь» в газете «Голос» охарактеризовал выход его в свет как «крупное литературное событие». [191] В числе других произведений, напечатанных в сборнике, сочувственно упомянут и очерк Достоевского. «Г-н Достоевский, — замечает автор, — дал „Маленькие картинки (в дороге)“, так сказать, интимную беседу талантливого автора с читателем о путешествиях по железной дороге и на пароходах, а также и о пассажирах. В этих беседах есть очень остроумные замечания и меткая наблюдательность».
191
Голос. 1874. 28 марта. № 87