Том 2. Лорд Тилбури и другие

Вудхаус Пелам Гренвилл

— Кларенс!

— Ну, а где он? Где твой Парслоу?

— Сэр Грегори только что ушел. Решил прогуляться. Теперь Давид пошатнулся от страшного рыка.

— Пр-рогуляться! — кричал граф. — Бидж, бегите! Скорей, скорей!

— Слушаюсь, милорд. Как насчет палки?

— Пусть сам соображает.

Лорд Эмсворт откинулся на кушетку в том самом состоянии, в каком раненый воин пережидает битву под сенью шатра. Он спустил было ногу, заорал: «Ой» — и лег снова. Ничего не поделаешь, надо положиться на Пербрайта.

— Успокойся,

Кларенс, — сказала леди Джулия, верившая в дипломатию, — все обойдется.

И она уняла жестом сестру, в дипломатию не верившую.

— Ты так думаешь? — обрадовался граф.

— Конечно. Пербрайт не подведет.

— Да, да! Превосходный человек.

— Когда сэр Грегори его увидит, — продолжала леди Джулия, строго глядя на сопящую Констанс, — он сразу убежит.

— Кто, Пербрайт? — испугался граф.

— Нет, сэр Грегори. Так что — не волнуйся. Лежи, отдыхай.

— Спасибо, Джулия, — сердечно сказал граф. — Ты меня успокоила.

— Стараюсь, стараюсь.

— Теперь мне легче.

— Ну, слава Богу, — отвечала белокурая леди, показывая сестре, что можно продолжать. Та кинула на нее масонский взгляд.

— Джули совершенно права, волноваться незачем.

— Ну, если и ты так считаешь… — совсем разомлел лорд Эмсворт.

— Конечно. Теперь послушай меня.

— Зачем?

— Если помнишь, — заметила леди Констанс, — мы говорили об этих деньгах. Так вот, только сумасшедший даст их Роналду, чтобы тот женился на девице, которую мы с Джули никак не одобряем.

— А? — проговорил лорд Эмсворт, заметно мрачнея.

Ничего не попишешь, он был в неволе. Оставалось лежать, пока два женских голоса бьют по тебе и бьют, словно дождь по крыше.

А в «Гербе Эмсвортов» тем временем Монти изменил свой план действий. Сперва, как мы помним, он хотел отправиться за лордом Тилбери к ловушке, которую ему приготовил, чтобы — сложив руки, горько усмехаясь — полюбоваться его гибелью. Но, подустав от роли Друга-Пруга-Kpyra, он ощутил, что замысел этот как-то гаснет.

Если у тебя баритон, граничащий с тенором, глубокий бас неизбежно отразится на связках. Отойдя от телефона, герой наш чувствовал, что полторы мили туда, полторы — обратно ему не потянуть. Стоит ли таких мучений вид виконта, когда того схватит за шкирку замковый свинарь? Не лучше ли за кружкой пива созерцать это взором души?

Так и случилось, что, врачуя связки неподражаемым напитком, он обменивался с официанткой небрежными репликами. Подобно всем влюбленным в тоске, он предпочел бы помолчать, но других посетителей не было, и величавая девица с гнездом золотистых волос, справедливо ощущая себя хозяйкой приема, считала своим долгом вести разговор.

Они поговорили о том, что перед грозой — душно, а после грозы — свежее, о самой грозе, о влиянии ее на посевы и на желудочно-кишечный тракт, в связи с чем девица описала симптомы, ценные для врача, вызванные

же тем, что она неосмотрительно съела огурец во время бури. Монти описал в ответ, как он промок.

— Ну? — удивилась девица. — Вы что, вышли?

— Да, — подтвердил Монти. — И попал под дождь.

— Чего же лезть! Извиняюсь, конечно, но я бы спряталась хоть в лавочку.

— Я был в парке. У замка.

— Что, живете там?

— Тогда — жил.

— Дела у них! — поведала девица. — Небось слыхали?

— Дела?

— Свинья бумагу съела.

— Бумагу?

— Значит, не слыхали? Старик прямо плачет, мне доктор сказал. Позвонили — скорей, скорей, срочный вызов.

— Какую бумагу?

— Книгу какую-то. Попала в свинарник, а свинья — и съешь! Ума не приложу, зачем туда книгу совать?

Именно тут вошел посетитель, и Монти смог предаться мыслям об этих новостях.

Они меняли все. Уничтожая чек, он знал, что это — символ, не более. Сыщик может пойти и взять другой. Но если девица сказала правду, тот — на бобах, и виноват он, Монти. Как ни странно, испытал он жалость.

Встать на место Пилбема не составляло труда. Если речь идет о тысяче фунтов, можно ли винить человека за небольшое плутовство? Нет, думал Монти, нельзя.

Совместные действия пива и совести совершенно разложили его. В конце концов всякий, кто вынудил лорда Тилбери прошвырнуться по жаре, был ему другом, что там — братом.

В эту минуту и появился предмет его дум.

— Здрасьте, — сказала гостеприимная девица.

— Здрась, — отвечал Пилбем.

Увидев Монти в уголку, он помрачнел. Вид человека, только что ударившего его по карману, отвратил его от прежних намерений. Можно ли пить, если воздух настолько отравлен?

— Двойное виски, — сказал он. — Отошлите в гостиную. Девица указала ему вслед большим пальцем.

— Видали? — проверила она. — А знаете, кто это? Мистер Ваулз мне сказал, очень важный сыщик. Контора у него в Лондоне, куча всяких помощников, мистер Ваулз сказал. Вроде как паук — сидит, паутину ткет, распоряжается.

— Ой! — вскричал Монти. — Ой, Боже мой!

— Да, — подтвердила девица, радуясь его отклику, и воодушевленно протерла стакан. Однако она не знала, что отклик этот вызван отнюдь не удивлением, но упоминанием о помощниках. Оно и породило идею идей.

Через тридцать секунд Монти был в гостиной, и сыщик взирал на него, как вспугнутый василиск.

— Знаю, знаю, — заверил наш герой, правильно трактуя этот взгляд. — У меня к вам дело. Прямо не пойму, с чего начать…

— Начнем с того, — предположил Пилбем, — что я сломаю вам шею.

Монти миролюбиво отмахнулся.

— Нет, нет, — сказал он. — Не надо так говорить. Неверный тон. Абсолютно неверный.

В этот миг мальчишка, служивший в «Гербе», принес двойное виски. Это позволило Монти собраться с мыслями.