Том 2. Марш тридцатого года
Шрифт:
— Стреляют, говоришь? А я и не слышал…
У ворот засмеялись. Еремеев не понял сначала, потом обрадовался, перекосил рот еще больше:
— Да какое же они имеют право! А? Против народа — с пушкой, значит? — занимайте места, приготовьте винтовки. Товарищ Еремеев, порядок!
— Да я понимаю, дорогой мой!
Еремеев побежал бегом к своему месту. Алеша обернулся к городу, ждал. Больше выстрелов не было. В городе замолкли трамваи, перестали свистеть паровозы.
Алеша
42
Капитан прибежал первым и удачно налетел на Алешу. Он вынырнул из парка небывало стремительный и подвижный, даже нос его и усы уже не перевешивались вперед. Капитан схватил Алешу за борт шинели и захрипел:
— Видите, у них артиллерия, видите?
Он осмотрел линию опушки парка:
— Ах ты, черт! Прекрасная позиция, но… нельзя же… ни одной пушки! А у них две. Одна старая, а другая, видно, только с завода.
— Да вы откуда знаете?
— Так слышно же! Неужели они по Костроме будут бить? Не может быть!
— А помните, Михаил Антонович, вы говорили: артиллеристы стрелять не будут. Стреляют все-таки?
— Какие там артиллеристы! Гадина какая-нибудь стреляет!
В парке уже шуршали шаги. Насада подошел, перетянутый ремнями. Блестя глазами в темноте, из-за его спины вынырнула Маруся и толкнула Алешу в руку:
— Товарищ Теплов, ваша мамаша сказали, вам передать чтой-то.
— Что передать? Слово какое?
— Да не слово, а вот, саблю сказали передать.
Алеша, наконец, разобрал, что в руках у Маруси его шашка. Алеша взял ее в руки, ощутил холодный металл эфеса и ласковый, тоже прохладный шелк темляка. В этом ощущении было что-то такое, как будто он вспомнил детство:
— Спасибо, Маруся!.. Как там она?
— Мамаша вам приказала кланяться. Они ничего… А потом меня так… за щеку взяли и говорят: ничего, не бойся, все равно господам конец.
Насада повернул Марусю за плечо:
— Красногвардеец, катись, красавица, на свое место.
Маруся убежала влево, туда, где уже слышен был голос Павла Вараввы.
Алеша пристегнул шашку и улыбнулся, подумал: «Мать посвятила меня в рыцари». Засада присматривался к городу:
— Тебя мать саблей благословила? Это хорошо. А только, думаю, рубить тебе никого не придется. Сюда они не пойдут ночью.
Алеша задумался:
— Важно знать, как они в город вступят. Из пушки это они для впечатления палили. А вот, как вступят?.. Михаил Антонович, как далеко стояли орудия? Километра два?
— Да, не больше двух.
— Значит, стреляли
— Почему так думаешь?
— Не знаю почему. Впрочем, знаю. Как тебе сказать: если они влезут на станцию, — значит, в военном отношении они ничего не стоят или нас не считают за противника. Станция ведь в центре города. Мы здесь могли бы их голыми руками взять, особенно если бы пулеметы…
— Да, может, они знают, что у нас пулеметов нет.
— Ничего они не знают. Подождем Степана, он что-нибудь расскажет.
Вместе с Мухой из парка вышел Семен Максимович со своей палкой.
Он молча стоял рядом с Алешей, посмотрел на город. Муха сказал тихо:
— Притаились горожане-то!
Семен Максимович спросил:
— Алеша, Степан не вернулся?
— Нет.
— Его там еще сцапают…
— Нет, Степан — старый разведчик.
Капитан шагнул вперед, протянул руку:
— Тихо! Слышите? Входит состав на станцию.
— Входит, — подтвердил Муха.
Алеша пошел к отряду.
Красногвардейцы стояли между деревьями опушки и все смотрели на огни вокзала. Старый Котляров прислонился к стволу, повернул голову к Алеше:
— Там девчата перевязочный пункт приготовили.
— Знаю.
— А я отправил Марусиченко носилки делать. С ним еще два парня. Они это дело наладят. Как думаешь, пойдут на нас?
— Нет, сейчас не пойдут.
— Если сейчас не пойдут, так и совсем не пойдут.
— Почему?
— Солнце взойдет, народ увидит, в чем дело, солдаты эти…
— Хорошо, если бы так…
— Вот увидишь!
Алеша пошел дальше. Груздев вышел из-за дерева и столкнулся с Алешей.
— Милый мой, хороший юноша, — Груздев взял его за плечи. — Как это хорошо, что я тебя увидел. Я-то все скучал, сына вспоминал. А я как сына вспомню, так и тебя сразу.
— Спасибо, Иван Васильевич!
— Жалко, сын не дожил до такого дня. Лучше бы ему сегодня умереть. Ну, ничего, я, может, сегодня кого-нибудь… уложу. Уложу, как ты думаешь?
— Сегодня едва ли. Завтра, может, и придется пострелять…
— Жаль…
Подошел Павел, какой-то весь ладный, довольный, добродушно серьезный, хотел обнять Алешу, зацепился за шашку:
— Ты с саблей?
— Да это… Слушай, Павел, надо сделать срочно: двух человек послать на вокзал.
— Без оружия?