Том 2. Марш тридцатого года
Шрифт:
Степан Акимович смеется:
— Черт его знает?! У нас ведь кухни нет. Новая кухня внизу, будет готова не раньше, чем через три недели… придется с рабочими.
Соломон Борисович отрицательно вертит головой:
— Это невозможно. Наши мастера и рабочие — это одна очередь, потом две очереди строителей, потом две очереди коммунаров, значит, пять очередей…
— Ну, а что ты будешь делать?
— И потом там грязно, ах, эти строители…
Камардинов страстно:
— Ну, насчет грязи, так это мы быстро наладим,
— Ну, раз больше нечего делать, так что ж? — соглашается Соломон Борисович.
— Это мы наладим, — говорит Дидоренко.
— Значит, с этим кончено. Надо сегодня разделить ребят по сменам и столы разделить.
— На смены нечего делить. Как было в Сочи, так и здесь будет.
— Верно.
— А теперь насчет работы, Соломон Борисович?
Соломон Борисович торжественно произносит:
— Для работы коммунаров все готово, как я и говорил, а вы мне не верили. Станки в полной исправности, исправлены, меди сколько угодно, лес есть… Ах, какой заказ мы имеем для Наркмоздрава: кроватки для детских больничек, десять тысяч штук!
Командиры аплодируют Соломону Борисовичу, а Соломон Борисович горд и радуется:
— Эти самые масленки, о, вы еще увидите, масленка еще нас вывезет, электросверлилка еще далеко…
— Работать по старым места?
— По старым, где кто был.
— А теперь самое главное, теперь насчет строительства, — говорит Никитин.
Командиры задумались, молчат. В строительном беспорядке, в целой куче прорывов не видать того конца, за который можно ухватиться совету командиров. Молчит и Соломон Борисович и толкает меня по секрету, это значит: а ну, интересно, как командиры за дело возьмутся?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
23. Первые атаки
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
младшие группы и, значит, сократить выпуск ближайших лет. Поэтому мы решили часть ребят взять из детских домов. Неудобство в этом было только одно: нас уже начинали упрекать.
— Хорошо вам работать, если будете брать из детских домов, берите прямо с улицы.
Коммунары — высококвалифицированные специалисты во всех вопросах, касающихся беспризорности. Коммунары говорили:
— Ребята и на улице и в детских домах одинаковые. Сегодня он в детском доме, а завтра на улице, а потом опять в детском доме. Какая разница?
— С улицы — те труднее.
— Не труднее. И на улице ребята хорошие, и в детских домах есть хорошие.
Наркомпрос Украины Украины не возражал против этой операции. Она была интересна для нас и в другом отношении: мы надеялись познакомиться с положением и работой детских домов в нашей республике.
К детским домам приходилось обращаться и еще по одной причине.
Правление решило увеличить в коммуне процент девочек. До сих пор у нас было тридцать девочек, теперь нужно было это число довести
с улицы пять девочек и семьдесят мальчиков,
из детских домов пятьдесят пять девочек и двадцать мальчиков.
По возвращении из похода мы получили от Наркомпроса разверстку семидесяти пяти мест между детскими домами, большей…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
24. На боевых участках
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
сделана планировка, и уже вскапывались цветники, но против производственного корпуса все еще валяются доски и стоит бетономешалка, которая очень мешает коммунарам. На Деля кричат:
— Когда вы уберете свою мясорубку?
Дель обещал, что уберет через четыре дня, а через пять дней говорит:
— Как же уберу мясорубку, как вы говорите, если еще фундаменты не бетонируются?..
Чем ближе подходил к концу октябрь, тем страшнее становилось — не успеем. В последние дни бросились за помощью к рабочим и служащим коммуны. Местком дал помощь на несколько дней, но этим нельзя было злоупотреблять: были срочные заказы, многое делалось и для себя. Все же педагоги, бухгалтеры, столяры, литейщики поработали с коммунарами.
В пять часов работа в мастерских и на строительстве заканчивается, но для коммунаров не наступает отдых. В коммуне все еще не устроено, не довершено, не поставлено на место. Кое-как заморивши червяка после работы, коммунары разбегаются по новым делам. Бюро и совет командиров в это время собирались каждый вечер и часто засиживались долго. И в комсомоле запарка: богатырским ростом вдруг стала расти ячейка, уже редкие коммунары не входят в комсомол. Наседает и учебный год, который мы поневоле должны начинать с опозданием. Постановление ЦК партии о школе, новые учебные планы и новые программы, новые увязки — все это нужно проработать к началу занятий. Положение в рабфаке к этому времени усложнилось чрезвычайно. У нас проектировалось пять курсовых групп, народился третий курс, который в своем учебном плане оказался запутанным до последней степени.
Наш новый завод, завод электросверлилок, является заводом машиностроительным, наш институт тоже машиностроительный — это открыло совершенно невиданные горизонты в области отношения производства и учебы. В комсомоле и в педагогическом совете мы особенно не надеялись на пресловутую увязку. До сих пор проблемы этой увязки нигде не решены и по своей сущности недалеко ушли от проблемы комплекса. Поэтому у нас решили ввести в план дополнительные предметы: технологию, электромеханику, станки, организацию производства и литейное дело. Комиссии комсомола с этими вопросами еле-еле управлялись, несмотря на большую помощь педагогов.