Том 2. Сцены и комедии 1843-1852
Шрифт:
Вилицкий. Я собирался сегодня к вам, Михайло Иваныч… мне и так скоро нужно будет выйти… Да что же вы не садитесь?
Мошкин (всё в том же положении).Спасибо… всё равно… Ну, как твое путешествие за город?.. Ты здоров?
Вилицкий (поспешно).Хорошо, хорошо… слава богу… Который-то час?
Мошкин. Должно быть, второй.
Вилицкий. Второй уже?
Мошкин (быстро оборачиваясь к Вилицкому).Петруша…
Вилицкий. Со мной… Михайло Иваныч?.. Ничего…
Мошкин (подходя к нему).За что ты на нас сердишься, Петруша?
Вилицкий (не глядя на него).Я?..
Мошкин. Ведь я всё знаю, Петруша; ведь ты из города не выезжал. Целых пять дней тебя у нас не было… Ты от меня прятался… Петруша, что с тобой, скажи? Или кто-нибудь из наших тебя обидел?
Вилицкий. Помилуйте… напротив…
Мошкин. Так отчего ж вдруг такая перемена?
Вилицкий. Я вам это… потом всё объясню, Михайло Иваныч…
Мошкин. Мы люди простые, Петруша; но мы тебя любим от всей души; извини нас, коли мы в чем перед тобой провинились. Мы всё это время не знали, что и придумать, Петруша; духом пали вовсе, измучились. Вообрази сам, каково было наше положение! Знакомые спрашивают: а где же Петр Ильич? Я хочу сказать: отлучился, мол, из города, на короткое время — а язык не слушается… что будешь делать? Перед свадьбой — вообрази. А Маша-то бедная! О себе я уж и не говорю. Ведь Маша… представь: ведь она твоя невеста. Ведь у ней, у бедняжки, кроме тебя да меня, никого на свете нет. И хоть бы какая была причина, а то вдруг — словно ножом в сердце пырнул.
Вилицкий. Право, Михайло Иваныч…
Мошкин. Ведь я знаю, Петруша, она у тебя сейчас была… (Вилицкий слегка вздрагивает.)Сегодня поутру она вдруг надевает шляпку; я спрашиваю — куда? А она мне, словно полоумная: пустите, говорит, за покупками. (Уныло.)Ну, какие уж тут покупки, Петруша, сам посуди! Я ничего; отпустил ее — да за ней… Глядь, а она по улице бежит-бежит, сердечная, да прямо сюда… Я за угол, знаешь, вот где штофная… Смотрю, эдак через четверть часика, выходит она от тебя, моя сиротка, лица на сердечной нет; села, голубушка, на извозчика, опустила эдак голову да как заплачет… (Останавливается и утирает глаза.)Жалости подобно, Петруша, право!
Вилицкий (с волнением).Я виноват, Михайло Иваныч, точно виноват и перед ней и перед вами… Простите меня.
Мошкин (со вздохом).Ах, Петруша, Петруша! не ждал я этого от тебя!
Вилицкий. Простите меня, Михайло Иваныч… Я вам расскажу… Вы увидите — всё это уладится. Это так. Я сегодня же буду у вас и сам всё объясню. Простите меня.
Мошкин. Ну, вот и прекрасно, Петруша; ну, и слава богу. Я знал, что ты не в состоянии нас огорчить умышленно… Дай же мне обнять тебя, душа моя! ведь я целых пять дней тебя не видал… (Обнимает его.)
Вилицкий (поспешно).Послушайте…
Мошкин. Верю тебе, Петруша… только ты вообрази себя на ее месте… Петруша, ведь ты нас не разлюбил?
Вилицкий. Помилуйте, как вы можете думать…
Мошкин. И ее тоже не разлюбил? Она так тебя любит, Петруша… Она умрет, если ты ее бросишь.
Вилицкий. Зачем вы это говорите, Михайло Иваныч?..
Мошкин. Ты представь, ведь она твоя невеста… ведь уж и свадьба назначена… с твоего же согласия…
Вилицкий. Да разве кто свадьбу отменяет? помилуйте!.. Я ведь люблю Марью Васильевну…
Мошкин. Ну, и слава богу! Ну, и слава богу! Ну, стало быть, это всё ничего. Что-нибудь тебе так не показалось… Но вперед, Петруша, пожалуйста, лучше скажи, лучше просто выбрани; а этак пять дней…
Вилицкий. Не напоминайте мне, пожалуйста, об этом… Мне и так совестно… Вперед этого уже больше не будет — поверьте мне.
Мошкин. Ну, кончено, Петруша, кончено… Кто прошлое помянет, тому, ты знаешь…
Вилицкий (не глядя на Мошкина).А я только точно Марье Васильевне говорил и теперь вам повторяю, что мне нужно будет иметь с ней небольшое объяснение… знаете, для того, чтоб подобные недоразумения вперед уже не повторялись…
Мошкин. Да какие это недоразумения? И что такое значит «недоразумение»? Я вовсе не понимаю.
Вилицкий. Мне надобно с Марьей Васильевной объясниться.
Мошкин. Да кто ж против этого спорить станет? Это твое право. Ведь она тебе жена — а ты ей есть муж и наставник; от кого ж ей выслушивать наставления, правила, так сказать, на путь жизни — как не от тебя? Ведь век вместе прожить — не поле перейти; надо правду друг другу говорить. Ты уж без того много об ней заботился, об ее воспитании то есть, потому что она сирота, а я человек неученый. Это твое право, Петруша.
Вилицкий. Вы меня не совсем понимаете, Михайло Иваныч… а впрочем, это всё объяснится, вы увидите, в весьма скором времени — и всё пойдет хорошо. (Взглянув на него.)А вы даже в лице изменились, бедный мой Михайло Иваныч… Как я виноват, как непростительно виноват перед вами!
Мошкин. Вона! Три года сряду ты меня радовал и утешал… раз как-то опечалил, велика важность! Стоит говорить! А что касается до объяснения — я на тебя полагаюсь, ты ведь у меня умен… ты всё к лучшему устроишь. Только, пожалуйста, будь снисходителен. Машу, ты сам знаешь, запугать ничего не стоит. А что она застенчива и сиротлива — ты на это не смотри: она не ком-эль-фонт, положим; да не в этом счастье жизни заключается, Петруша, поверь мне; а в нравственности, в любви, в доброте сердечной. У тебя, конечно, друзья ученые — ну, и разговор, конечно, эдакой, всё отвлеченный… а мы… мы только любить тебя умеем от всего сердца… В этом, Петруша, с нами уж никто не поспорит…