Том 25. Полицейский и призрак
Шрифт:
— Какие такие моменты?
— Генри Слоукомб был колдуном? — безнадежно спросил я.
— Я не хочу тратить время на всякую ерунду, Уилер! — рассердился Лейверс. — Но чувствую, что должен задать вам пару прямых вопросов. Первый: намерены ли вы предпринять что-то дальше по расследованию либо будете здесь сидеть и морочить мне голову идиотскими вопросами? А если вы ответите положительно, тогда я задам следующий: когда?
— Вся беда в том, — продолжал я, не обращая на него внимания, — что все они лгут, но по различным причинам. Два дня назад, когда вы вызвали меня среди
— Уилер! — простонал Лейверс. — Не согласились бы вы заниматься своими арифметическими выкладками где-то в другом месте, пока парни в белых халатах не приедут, чтобы увезти меня отсюда?
— Могу представить, как все это было проделано, — я продолжал размышлять вслух, — только эта лампа до сих пор не дает мне покоя. Во всяком случае, у троих из них имеются веские основания. Так что «кто?» теперь уже является глупым вопросом, который неудобно задавать.
Внезапно я почувствовал чьи-то руки у себя под мышками, и в следующее мгновение пара здоровенных полицейских в форме вынесла меня из кабинета Лейверса. В последнее мгновение мне удалось повернуть голову и заметить угрюмую усмешку на круглой физиономии шерифа.
Ну не сукин ли сын наш шериф?
— Напишите, когда вы приступите к работе! — закричал он вслед.
Дверь в офис захлопнулась с необычайным грохотом.
— Что скажете об этом стуле, лейтенант? — почтительно спросил один из полицейских, когда они меня уже держали над сиденьем, как будто я был хрупким игрушечным вертолетом.
— Подойдет! — проворчал я.
— Да, сэр! — воскликнули они одновременно и отпустили меня.
Ну не бараньи ли головы, право слово?
Через пять минут, когда я добрался до своего «хили», припаркованного у обочины, я почувствовал ненависть к тем родителям, которые бьют своих младенцев по мягкому месту.
Во время долгой поездки по шоссе, ведущему к Старому каньону, мне было нечем больше заниматься, кроме как размышлять, что, черт возьми, предпринять теперь? Единственное, что мне оставалось, — это схватить кого-то за руку и приняться выворачивать ее, пока он (или она) не завопит от боли.
Несомненным кандидатом был Джордж Фароу.
Я остановился перекусить в Пайн-Сити, так что в дом Фароу прибыл уже около трех. И снова была великолепная погода, с безоблачного неба нещадно палило солнце, и у меня появилось странное ощущение, что я каким-то чудом вновь вернулся во вчерашний день.
Нажав на кнопку звонка, я с надеждой всматривался сквозь дверное стекло, вдруг мне на самом деле удалось преодолеть границу времени. Но на этот раз никакая загорелая полуголая красотка не появлялась в холле. Я снова нажал на кнопку, теряя терпение. В голове промелькнула мысль, что я таки выверну Джорджу руку, как только он протянет ее мне.
Прошла еще пара минут, я устал насиловать звонок. Кончилось тем, что я собрался уходить, когда за моей спиной раздался хриплый голос:
— Кто там?
— Лейтенант Уилер, офис шерифа.
— Негодяй! — с чувством произнес тот же голос.
Мне предстояло решать: просто ли стоять на прежнем месте или же стоять и колотить себя при этом кулаком по голове. Пока я раздумывал, проблема решилась сама собой: кто-то отворил входную дверь. Я повернулся, поражаясь, у какого старца может быть такой хриплый голос, и увидел согнувшуюся чуть ли не вдвое рыжеголовую красотку с огромным кровоподтеком под левым глазом.
— Лорин?
— Во всем виноваты вы один! — упрекнула она. — Надо же вам было распустить язык в доме Харвеев! «Лорин говорит!» Вам бы еще положить это на музыку, чтобы звучало лейтмотивом всю прошлую ночь!
— Лорин, милочка! — участливо заговорил я. — Черт побери, что стряслось?
Она медленно повернулась и, сильно хромая, поплелась в холл, все тело у нее согнулось, будто ее не держали ноги. Я помог ей спуститься на три ступеньки и пройти в патио, где она жалобно застонала, когда я осторожно усадил ее в кресло.
— Раздобудьте мне выпить! — распорядилась она, как только устроилась на сиденье.
Я приготовил спиртное нам обоим и вынес во внутренний дворик. Она отняла от подбитого глаза компресс, пока заглатывала свою порцию, и я с ужасом посмотрел на ее синяк, от которого разбежались полукругом многоцветные радуги.
— Что случилось? — снова повторил я.
— Я вам уже сказала! — буркнула она не слишком любезно. — Вы соизволили весь вечер цитировать меня во весь голос в проклятом доме этих самых Харвеев! Джорджа надо было бы связать веревками, когда он явился домой, я и до этого видела его разъяренным, но на этот раз смертельно перепугалась. Он носился по всему дому как ненормальный, орал и стонал, причем по большей части все его обвинения были выдуманными.
Она поставила на стол стакан и снова наложила примочку.
— Я сидела на кушетке в гостиной, там, где вы меня оставили вчера днем, когда он явился. И первое, что сделал, — это ударил меня кулаком в глаз так, что я свалилась на пол и потеряла сознание. Это вполне устроило милейшего Джорджа. Он пару раз прошелся по мне, потом, решив, что больше не вынесет моего вида, ушел, оставив меня лежать под столом. Именно там я и проснулась сегодня утром.
— Вы шутите?
— Я шучу? — Она задрала блузку, обнажив грудь. — Смотрите!
Все тело было покрыто кровоподтеками.
— Джордж всегда носит остроносую обувь?
— Мне бы следовало вас возненавидеть, Эл Уилер, — произнесла она более мягким тоном, — но вы так благородно отнеслись ко мне вчера днем, так что я просто не в силах на вас злиться.
— Я ничего особенного вчера не сделал.
— Именно это я и имела в виду, — почти прошептала она, — со мной нечасто обращаются как с леди, тем более если я напьюсь… Вы какой-то особенный, Эл, и позднее я это оценила.
— И после всего я так подвел вас, Лорин! Мне очень-очень жаль, что так получилось. Единственное, что могу сказать: в дальнейшем ничего подобного не случится. Я недооценил Джорджа!