Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

д'Аннунцио Габриэле

Еще перед нами часы блаженные,

под песню дикую ветров осенних.

Ведь в наших душах

поток неистовый,

который не домчится к морю,

и жажды ненасытная!

Но каждый час, что убегает,

дает мне жажду жить

не раз, а тысячу и больше раз,

жить в воздухе, которым дышишь ты,

и в шуме моря,

и в буре мира,

чтоб ни одно

из всех бессчетных

твоих мгновений

мне не осталось чуждо!

чтоб я не умер,

не распахав

твоей души глубины,

не увидав заветных всходов счастья моего!

Он

влечет ее к бархатному ложу близ окна.

Франческа

Целуй мне глаза,

целуй мне виски,

и щеки, и шею…

вот так… вот так…

и руки, и пальцы…

вот так…

Возьми мою душу

и верни ее мне.

Дыхание ночи

ее возвращает

к тому, чем была я!

Ночные слова

ее возвращают

к былому! к былому!

Забытое счастье

наполняет мне сердце,

я вижу тебя

таким, каким был ты,

не таким, каким будешь,

мой нежный, мой милый друг!

Паоло

Я тебя увлеку, я тебя увлеку

туда, где забвенье!

Не будет более властно

над нашим желанием время

и станет нашим рабом.

И день и ночь на земле,

как на общей постели,

сольются, сплетутся в одно;

заря разделить не сумеет

белые руки и смуглые руки,

не сумеет распутать

светлые кудри и черные волосы!

Франческа

В той самой книге,

что мы с тобой читали, я прочла:

«Единой жизнью стали мы, да будет

нам суждено и смертью стать единой!»

Паоло

Закроем книгу.

Встает, закрывает книгу на аналое и задувает канделябр.

Более не будем

ее читать. Наш общий рок записан

не здесь, — написан он в предвечных звездах,

дрожащих, как твоих висков биенья,

как эти жилы, эта шея!

Быть может, оттого, что эти звезды

сияли на тебе, как ожерелье

и как венок, когда ты шла по небу!

Где эти гроздья винограда

ты собрала? они пьянят

благоуханием вина и меда!

И эти жилки бьются наслажденьем,—

плоды ночные! Пламенной стопой

раздавит их любовь! О, дай мне, дай мне

твои уста! Еще! Еще! Еще!

Франческа, не помня себя, побежденная, опрокинулась на подушки. Вдруг в глубокой тишине мощный удар потрясает дверь, словно кто-то ударяется в нее грудью, чтобы сломать ее. Любовники, растерянные, вскакивают.

Голос Джанчотто

Франческа, отопри!

Франческа!

Франческа окаменела от ужаса. Паоло окидывает все глазами, держа в руках кинжал. Взгляд его падает на кольцо подъемной двери.

Паоло

(шепотом)

Смелей! Смелей! Я опущусь сюда,

чрез эту дверь подъемную, а ты

ступай и отопри. Но не дрожи.

Открывает сход. Дверь словно вся трясется от повторных ударов.

Голос Джанчотто

Франческа, отопри мне!

Ради жизни!

Паоло

Ступай и отопри! Ступай! А я

останусь ждать здесь, близко; если ты

мне крикнешь, если он тебя коснется,

я прибегу! Смелее! Не дрожи.

Он бросается в сход, а Франческа повинуется ему и, шатаясь, идет отпирать.

Голос Джанчотто

Франческа! Ради жизни! Отпирай!

СЦЕНА ПОСЛЕДНЯЯ

Дверь открыта, и Джанчотто , вооруженный с ног до головы и покрытый пылью, яростно устремляется в комнату, ища глазами брата. Вдруг он замечает, что Паоло , видимый до плеч во отверстии схода, старается высвободить часть своей одежды, зацепившейся за железо подъемной двери. Франческа при этом неожиданном зрелище испускает пронзительный крик, а Хромой бросается на брата и влечет его за волосы, заставляя его выйти наверх.

Джанчотто

Ага, предатель, ты попался

в мою ловушку! Крепко я держу

тебя за эту гриву!

Франческа бросается к нему с угрожающим лицом.

Франческа

Пусти его!

Рази меня! Я — здесь.

Джанчотто выпускает из рук Паоло, который перепрыгивает на другую сторону схода, и обнажает кинжал. Джанчотто поворачивается, обнажает меч и устремляется на него сзади в неистовом порыве. Франческа в одно мгновение кидается между ними. Но так как Джанчотто весь устремился с занесенным ударом, то уже не может его удержать, и меч рассекает грудь Франческе. Она шатается, поворачивается кругом, обертываясь к Паоло, который роняет кинжал и принимает ее в объятия.

Франческа

(умирая)

А! Паоло!

Джанчотто на один миг останавливается. Он видит свою жену простертой на груди ее любовника, который запечатлевает своими устами ее едва дышащие уста. Обезумев от горя и от ярости, Джанчотто наносит брату в бок другой смертельный удар. Оба тела шатаются, прежде чем упасть; не испускают ни одного стона; не разделяясь, падают на пол. Хромой в молчании склоняется; становится с трудом на одно колено; на другом переламывает окровавленный меч.