Том 3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление (с илл.)
Шрифт:
— Ты слышишь, ведь это голос шакала, который забрался в наш курятник.
Шудра встал с ложа и, вооружившись дубиной, тихонько подкрался к шакалу в ту самую минуту, когда он в своей радости давал обеты совершить богомолье к берегам Ганга.
Шудра одним ловко направленным ударом сокрушил ребра благочестивому богомольцу, которому пришлось заканчивать свою молитву в стране усопших.
Не доверяйся богам, ибо усерднейшее воззвание к ним никогда еще не отражало доброго удара дубиной.
12. Покойник и его старший сын
Одного покойника из касты вайшьев несли хоронить к костру, и все родственники сопровождали его. Во главе похоронного шествия стоял старший сын, который должен был совершать все похоронные обряды. Он терзал себе грудь и сотрясал воздух своими жалобными воплями.
Вдруг на носильщиков напал взбесившийся бык. Те пришли в ужас, бросили покойника и разбежались.
Тот, которого считали уже отправившимся в страну мертвых, от сильного сотрясения очнулся и, довольный и радостный, вернулся в свой дом.
Но спустя несколько времени после этого посланник Ямы (бог подземного мира, индусский Плутон) вновь постучался в дверь этого человека, на этот раз уже с серьезными намерениями.
И вот вайшья снова лежал на смертном одре.
И снова, провожая его на костер, старший сын разражался горестными стонами и воплями, прилагая к изъявлениям своей горести еще больше усердия, чем в первый раз.
Но вдруг, заметив в стороне стадо коров, которые мирно паслись на лугу, он мгновенно прекратил свои рыдания и крикнул носильщикам: «Берегитесь быка».
Есть нечто гораздо фальшивее и лукавее, нежели молитвы брахманов, милосердие царей, справедливость богатых людей и верность жен, — это слезы тех, кому досталось после покойника наследство.
Когда труп парии бросают среди джунглей, то его сын не плачет; он знает, что ему ничего не оставили в уплату за его слезы.
X
Сказки и повести париев
МЫ УЖЕ ЗАМЕТИЛИ ВЫШЕ, ЧТО НАСКОЛЬКО басни париев безупречны со стороны нравственной опрятности, настолько же невозможны в этом отношении их повести, рассказы, сказки и т. п. Поэтому мы из длинного ряда этих произведений приведем здесь только один рассказ, предметом которого служит не обычное описание каких-нибудь безобразий и мерзостей, а ряд комических приключений четырех глупых брахманов. Таким образом, этот рассказ является едкой сатирой на ненавистных угнетателей париев.
Наш знаменитый соотечественник Дюплекс, задавшийся высоко гуманной, но, увы, почти несбыточной целью уничтожить вековой предрассудок, выкинувший парию из среды прочего населения Индии, основал с этой целью особые смешанные школы, в которые принимались дети туземного населения, без различия каст. Для этих-то школ Дюплекс и составил сборник народных рассказов, из которого мы и заимствуем приводимый ниже образец. В подлиннике этот рассказ так и называется:
История четырех глупых брахманов
В одной области была объявлена смарадана(так называются ежемесячные праздники, устраиваемые по деревням в пользу брахманов). И вот четверо представителей этой касты из разных деревень отправились на праздник, встретились по дороге и пошли вместе.
Идя путем-дорогой, они повстречали воина, который шел по направлению, противоположному с ними. При встрече с брахманами, воин, как водится, отдал им привет, предписываемый обычаем, произнеся:
— Саравои, айя!(Почтительное приветствие, означающее «о, господин».)
Жрецы отвечали ему тоже обычным словом благословения:
— Ассирвахдам.
Спустя некоторое время четверо наших спутников подошли к колодцу, достали воды, утолили жажду и присели отдохнуть в тени дерева.
Так как при этой остановке у них долго не находилось подходящего предмета для беседы, то один из них, желая завязать разговор, вспомнил о воине, который с ними встретился.
— А ведь надо признать, — сказал он, — что тот воин, которого мы сейчас повстречали, человек очень вежливый и обходительный. Заметили вы, как он сразу обратил на меня внимание, отличил меня от других и как вежливо меня приветствовал?
— Да он вовсе не тебя приветствовал, — возразил брахман, сидевший рядом с ним. — Его привет прямо относился ко мне одному, и никому другому.
— Ошибаетесь вы оба, — перебил их третий. — Могу вас уверить, что привет воина относился ни к кому иному, как ко мне. И вот вам доказательство: когда он проговорил приветствие, то посмотрел прямо на меня.
— Вовсе нет, и все это вздор! — опровергал четвертый. — Вовсе он не вас, а меня приветствовал, потому что иначе с какой стати я отвечал бы ему: ассирвахдам.
И между ними начала разгораться ссора, которая уже было дошла до того, что они готовились вступить в рукопашную. Но тут один из них, который был поспокойнее и порассудительнее других, начал их урезонивать.
— Зачем же мы будем без всякого толка давать волю своему гневу? Ну хорошо, положим, мы обзовем друг друга всяческими словами, а потом подеремся, как какая-нибудь сволочь шудра, разве от этого предмет нашего спора станет яснее? Кто другой может рассеять наши сомнения, как не тот, из-за которого они возникли? Ведь воин, которого мы встретили, еще не мог далеко уйти. По-моему, нам надо сейчас же догнать его и спросить, и пусть он сам скажет, кого из нас он хотел почтить своим приветом.
Этот совет был найден бесспорно мудрым, и его немедленно приняли к исполнению. Все четверо повскакали с мест и со всех ног кинулись догонять воина. Едва переводя дух, настигли они его, мили за четыре от того места, где встретились с ним.
Еще издали завидев его, они во все горло кричали ему, чтобы он остановился. Затем, подбежав к нему, они рассказали ему о своей распре из-за его привета и упрашивали его сказать, кого именно из них он почтил этим приветом.
Распознав по этой наивной просьбе, с какими убогими головами он имел дело, воин вздумал позабавиться над ними, и, состроив самую серьезную мину, отвечал им: