Том 3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление (с илл.)
Шрифт:
По всему вероятию, английский адмирал составил десантный отряд из матросов того фрегата, который вошел в фиорд и, преследуя «Ральфа», остановился перед цепями, заградившими ему дальнейший путь. Альтенс задумал захватить этот корабль врасплох, подобно тому как англичане захватили бриг.
Спустя немного времени пираты увидали вдали могучие очертания военного фрегата, гордо выделявшегося на темном фоне ночи своими батареями и мачтами.
Шлюпки шли совершенно рядом, чтобы команда слышна была на обеих одинаково ясно и чтобы не нужно было повышать голос.
— Стой! — приказал Альтенс. — Этот лакомый кусочек упускать не приходится.
С тех пор как на Альтенса легла ответственность за все, он сам себя не узнавал. Обычно молчаливый и несловоохотливый, теперь он развязно говорил с матросами, удивляя их своим красноречием.
— Ребята! — обратился он к ним. — На таких кораблях, как этот, бывает обычно от пяти до восьми сотен человек команды. Допуская, что адмирал взял для экспедиции пятьсот матросов, остается еще триста человек. Согласны ли вы попытать счастья?
— Согласны, согласны! — крикнули матросы. — Мы готовы отомстить и ни перед чем не отступим.
— Хорошо, друзья. Я был в вас уверен. Да, впрочем, нам и делать больше нечего, потому что на двух шлюпках нельзя проскочить под носом у английской эскадры, стоящей у входа в фиорд. Кораблем нужно завладеть во что бы то ни стало. Если нам будет удача, то мы высадим Иоиля на берег, он пойдет в замок и даст знать командиру обо всем.
Решили потихоньку приблизиться к фрегату и напасть на него врасплох, перебив всех матросов, какие только попадутся под руку. Было полное основание рассчитывать, что устрашенные неожиданным нападением матросы даже и защищаться не будут.
Для того чтобы пираты, в темноте не узнав друг друга, не нанесли как-нибудь нечаянно своим вреда, Альтенс велел каждому из них натереть себе лоб смесью серы и фосфора. Этот светящийся знак давал возможность пиратам отличать своих от врагов.
Наконец, строго-настрого было запрещено давать кому бы то ни было пощаду.
Окончив все распоряжения, Альтенс повернул свою лодку к берегу, а другой лодке велел дожидаться.
— Куда же это вы? — спросил Иоиль, догадываясь, для чего это делает Альтенс.
— Хочу высадить тебя на берег, — отвечал помощник капитана.
— После сражения, капитан. Вас немного, вы не должны лишать себя хотя бы даже одного человека, способного сражаться… Да, наконец, и мне самому хочется разделить с товарищами опасность.
— Но если тебя убьют, что тогда будет с капитаном?
— Вы замените меня кем-нибудь из ваших храбрых матросов.
— Но влияния твоего никто не заменит… Ведь свидетелем-то был ты…
— Достаточно будет открыть все герцогу… Имя Пеггама сделает все.
— Ну, ладно. В крайнем случае, если будет нужно, я сам отправлюсь в Розольфсе. Раз уж ты непременно хочешь — поезжай с нами… Вперед!
Больше не сказано было ни одного слова. Шлюпка снова заскользила по воде, все ближе и ближе поднося к фрегату храбрецов, решившихся умереть или победить. Менее чем через четверть часа они приблизились к борту фрегата, мирно стоящего на якоре. Высокие скалы по обеим сторонам узкого канала тенью своей прикрывали их, облегчая приближение к кораблю.
Вдруг раздался крик вахтенных, перекликнувшихся между собой. Очевидно, они бодрствовали и наблюдали зорко.
Едва замолк их крик, как оба они, без малейшего стона, упали на палубу с проломленными головами. Пираты ворвались на корабль и рубили абордажными топорами направо и налево.
Альтенс приказал им действовать только холодным оружием и огнестрельного не употреблять до тех пор, пока из междупалубного пространства не выбегут остальные матросы.
Ночная вахта фрегата состояла из шестидесяти человек, которые вповалку спали на палубе, завернувшись в плащи. Спали они совершенно безмятежно, зная, что капитан Вельзевул и его пираты взяты в плен и заперты крепко. Не было, следовательно, никакого основания чего-либо опасаться, поэтому и ночное дежурство соблюдалось на этот раз только для формы.
В один миг каждый пират убил по одному матросу. Удары топорами наносились так верно, что за все время раздалось только два или три глухих стона.
Вахтенный офицер, сидевший в ближайшей к палубе каюте, услыхал возню и подумал, что это поссорился кто-нибудь из матросов. Он вышел на палубу и в ту же минуту упал, чтобы больше уже не вставать. Пятеро пиратов вошли в капитанскую каюту и закололи капитана, прежде чем тот успел сообразить, что случилось.
Затем последовала ужасная сцена. Восемьдесят пиратов, понимая, что щадить кого-нибудь — значит губить себя, ворвались в междупалубное пространство и принялись крошить спящих раздетых матросов. Часть пиратов проникла в общую офицерскую каюту и перебила сонных офицеров. Одним словом, весь экипаж был перебит до последнего человека, причем ни офицеры, ни матросы не успели даже дать себе отчет в том, что, собственно, произошло.
Это была не битва, а бойня. Защищаться пробовали только человек двадцать, которым удалось сплотиться тесной группой и пустить в ход кое-какое холодное оружие. Но и они в конце концов погибли так же, как их товарищи.
В десять минут пираты совершили свое черное дело, на всем фрегате из английских моряков в живых не осталось ни одного.
На рассвете шесть остальных кораблей английской эскадры, стоявших милях в двух от фиорда, увидали фрегат «Медею», на всех парусах при попутном ветре выходивший из фиорда и направлявшийся к югу. Прежде чем они успели спросить фрегат, что это значит, как он уже сам отсалютовал им флагом и выставил разноцветные сигналы, означающие: «Спешное поручение в Англию. Приказ адмирала».
Шесть кораблей ответили на салют, и «Медея» быстро исчезла в утреннем тумане.
Что же тем временем делалось в Розольфсе и удалось ли Иоилю поспеть вовремя, чтобы спасти капитана Вельзевула?
Что случилось с Олдхэмом и Красноглазым? Удалось ли им убежать от англичан? Что касается Надода, то его исчезновение объяснилось очень просто: увидав крушение своих надежд, он, по всей вероятности, спрятался где-нибудь в доме и незаметно убрался из Норланда. Но почтенному бухгалтеру не было никакой нужды скрываться, и ему даже в голову не могла прийти такая мысль. А между тем оба исчезли неизвестно куда.