Том 3. Растратчики. Время, вперед!
Шрифт:
— А ты что скажешь?
— Какие у тебя новости?
— А у вас какие?
Они хитро и пытливо посмотрели друг на друга.
Маргулиес был неузнаваем. Куда делась его вялость, нерешительность, шепелявость! Он был сдержанно весел, легок и точен в движениях, общителен.
Совсем другой человек.
Он хлопнул себя по карману, вытащил исписанные карандашом листки и разложил их на лавке.
— Ну-с, дорогие товарищи. Десять минут внимания. Мотайте на ус. Небольшая статейка, называется
Он голосом подчеркнул слово «сегодняшнего» и победоносно блеснул очками.
— Каким образом от сегодняшнего?
— Святым духом. У меня в Москве специальный корреспондент. Сестренка. По телефону.
— Вот собака! — с восхищением воскликнул Слободкин. — Ну и соба-ака!
— Так читать, что ли?
Маргулиес прикрыл ладонью листки.
— Или не стоит?
— Читай, и так теряем время, — серьезно сказал Тригер, закрывая тетрадь.
— Так вот-с, — сказал Маргулиес и стал быстро читать, изредка запинаясь и приближая листки к очкам на неразборчиво или сокращенно написанных фразах.
Пока он читал, в купе вошло еще несколько человек.
Сначала заглянуло возбужденное, неистово сверкающее глазами лицо Моси.
Мося всюду разыскивал Маргулиеса. У него, видно, было неотложное дело. Он увидел Маргулиеса и уже открыл рот, но Кутайсов показал ему кулак. Мося скрючился, зажмурился и хлопнул себя по толстым губам.
Он насунул на нос кепку, поджал ноги и бесшумно сел в дверях прямо на пол.
За Мосей появилась неодобрительная фигура Семечкина, голубая футболка Шуры Солдатовой, синие халаты наборщиков.
Маргулиес кончил читать.
— Какие же из этого выводы? — сказал он, не делая передышки. — Выводы те, что можно попробовать бить Харьков.
— Верно! — закричал Мося.
— Подожди, не ори, — сказал Кутайсов.
— Только не Ханумов, — сумрачно и сосредоточенно заметил Ищенко.
— Вот заладил…
— Этого не будет, — еще сумрачнее и сосредоточеннее сказал бригадир.
Желваки двигались возле его скул.
Мося жалобно посмотрел на Маргулиеса.
— Давид Львович, честное слово. Дайте распоряжение Ищенко. Пускай товарищи редакция будут свидетели. Как раз самая подходящая смена. Поскольку уже переставляют машину и через час кончают установку.
— По-моему, то же, надо молодым дать ход, — посмеиваясь, сказал Кутайсов. Он раскинул ноги в расстегнутых сандалиях и, заложив руки под голову, мотал длинными волосами.
Маргулиес серьезно посмотрел через плечо на Мосю. Улыбнулся томно. Но все же сухо сказал, как бы в пространство:
— Я уже сказал прорабу.
Ищенко быстро повернулся.
— Кто: я или Ханумов?
—
— Моя.
— Ну, ты и будешь, в чем дело.
Ищенко и Мося обменялись молниеносными взглядами.
— Только без трепотни, — строго заметил Маргулиес.
— Есть, капитан! — восторженно крикнул Мося.
Он вскочил на ноги, вытянулся и отдал по-военному честь.
XXXIV
— А вы что скажете, товарищ редакция?
— Мы одобряем.
— Мало, мало…
Слободкин притворно захохотал басом:
— Хо-хо-хо. Ему мало одобрения такого авторитетного органа печати на колесах. Чего ж тебе еще от нас надо?
Слободкин мигнул маленькому Тригеру.
— Со всякими претензиями обращайся к нему.
Маргулиес быстро и крепко потер руки.
— Во-первых, дорогие товарищи, — сказал он, — карьеры, во-вторых — транспорт, в-третьих — водопровод, в-четвертых — ток. Довольно с вас?
— Хватит.
— Остальное мы с Корнеевым берем на себя.
Маленький Тригер открыл тетрадку, сверился с написанным и поднял серьезные выпуклые глаза на Маргулиеса.
— Значит, карьеры, транспорт, водопровод, ток, и больше ничего? А слесарный ремонт вам не надо?
— Совершенно верно, — сказал Маргулиес. — Слесарный ремонт. Обязательно надо,
Все засмеялись.
Засмеялся громко и Маргулиес. Еще бы. Он упустил такую важную вещь, как слесарный ремонт. Он — инженер, начальник участка. А маленький, тихий Тригер, секретарь редакции, — не упустил.
— Ты с малюткой Тригером не шути, — сказал Кутайсов. — Он у нас на этом деле собаку съел и щенком закусил…
— И керосином запил, — добавил Слободкин.
Тригер полуулыбнулся, но покраснел, как девочка.
Он действительно довольно хорошо изучил бетонное дело. Он пристально и настойчиво наблюдал работу бетонщиков на всех новостройках, где побывал вагон. Он прочитал все, что только можно было достать по бетону на русском языке.
К знаниям, почерпнутым из книг, он прибавил еще свою собственную теорию темпов.
Она заключалась в том, что повышение производительности одного хотя бы механизма автоматически влечет за собою необходимость повышения производительности других, косвенно связанных с ним механизмов.
А так как все механизмы Советского Союза в той или иной степени связаны друг с другом и представляют собой сложную взаимодействующую систему, то повышение темпа в какой-нибудь одной точке этой системы неизбежно влечет за собой хоть и маленькое, но безусловное повышение темпа всей системы в целом, то есть в известной мере приближает время социализма.