Том 4. Пожиратели огня (с илл.)
Шрифт:
Дав им отойти на сотню шагов и убедившись, что на этой безлюдной улице он никоим образом не потеряет их из виду, Люс поднялся со скамейки и последовал за ними. Фролер со своей стороны сделал то же самое.
— А-а… Иванович, вы еще здесь, это может вам дорого обойтись! — рассуждал мысленно Люс. — После вашей вчерашней неудачной попытки вам следовало тотчас же сесть в поезд и катить в Петербург, предоставив другим привести в исполнение приговор Невидимых. Но нет, вы пожелали насладиться своей местью; вы успокоитесь лишь тогда, когда увидите труп вашего врага… Я понимаю вас, но на этот раз мы позаботимся о том, чтобы вы не могли сбежать!
Вскоре дон Хосе и Иванович зашагали быстрее; миновав бульвары Османа и Малерба, они на мгновение приостановились на углу улицы дю Рошэ, где к ним тотчас же присоединился третий человек, низенький, толстый сутуловатый, после чего все трое продолжали свой путь и наконец добрались до улицы Лепик. Приостановившись здесь, они в течение нескольких секунд высматривали, нет ли поблизости кого-либо постороннего, а затем поспешно с озабоченным видом двинулись по улице; достигнув самой вершины холма, они свернули налево в маленькую аллею, совершенно безлюдную, оканчивающуюся тупиком и прегражденную высоким дощатым забором, в котором была проделана калитка. Здесь-то и скрылись теперь все трое, тщательно заперев за собой калитку.
За время своей полицейской службы Люс исходил все уголки Парижа, и топография данной местности была ему давно знакома.
— Превосходно, — пробормотал он, — они сняли или купили «дом повешенных»! Значит, у нас есть время обсудить положение!
Он выждал, пока подойдет Фролер.
В глубине ограды, на самом скате Монмартрского холма, стоял дом, куда вошли трое Невидимых. Дом этот во всем околотке был известен под названием «дома повешенных», потому что когда-то трое живших в нем жильцов повесились один за другим, и с того времени этот дом, не находивший больше нанимателей, получил название «дома повешенных».
— Ну что? — спросил Фролер, подкравшись к своему начальнику.
— Они здесь, — сказал Люс, — я знаю этот дом; другого выхода в нем нет. Но надо дать им время войти в дом, чтобы потом пробраться туда вслед за ними!
Ночь была темная и бурная; дул сильный ветер.
— Это хорошо, — заметил Люс, — ведь если они нас услышат или заметят, то нам не выбраться из этой ограды живыми! Надеюсь, ты имеешь при себе оружие?
— Да, казенный револьвер и каталонский нож, надежнейшая штучка!
— Это не будет лишним; ведь мы не знаем, сколько их там. Ты не боишься?
Старый сыщик только усмехнулся.
— Пощупайте мой пульс, патрон, — сказал он, — разве он учащенно бьется?
— Нет, нет… Я знаю, ты не трус; иначе я не прибегнул бы к твоему содействию! Только бы их не было более трех против одного! А с двумя-тремя мы, даст Бог, справимся!
Оба сыщика подошли к ограде.
— Что, нам придется перелезать через нее? — спросил Фролер.
— Нет, у меня с собой моя связка отмычек! — заметил Люс.
Отворив дверь, он только притворил ее, но повернул ключ в замке.
— Вы запираете дверь? — спросил Фролер.
— Нет, я только замыкаю замок на случай, если кто-нибудь после нас придет, чтобы он мог подумать, что дверь была закрыта небрежно, а не оставлена открытой. Надо все предвидеть; запереть же дверь опасно на случай, если нам с тобой придется бежать!
Войдя в ограду, они очутились в запущенном саду, почти сплошь заросшем кустарниками, сорными травами и бурьяном. В глубине сада стоял дом, темные очертания которого вырисовывались на темном фоне неба; окна первого этажа, ярко освещенные, смотрели точно волчьи глаза во мраке ночи.
Оба сыщика осторожно продвигались вперед, сдерживая дыхание и подавляя шум своих шагов на случай, если кто-нибудь оставлен на страже у входа. Но вот они дошли до ровной, гладкой площадки, где не было ни кустов, ни деревьев; очевидно, то была раньше зеленая лужайка; только посередине ее стояло большое развесистое дерево, по всей вероятности, конский каштан.
— Остановись, — сказал Люс, — и посмотрим, что нам теперь делать! Ну, скажи, что бы ты сделал теперь, если бы был один?
— Я пошел бы, наверное, за подкреплением!
— Не узнав даже, сколько их?
— Да, вы правы, я прежде всего постарался бы убедиться в численности врага и для этого влез бы вот на это дерево, а с него увидел бы, сколько их там…
— Совершенно верно, — сказал Люс, — мы это и сделаем! Ты осторожно прокрадешься к стволу, скрываясь в тени деревьев; добравшись до него, взберешься по стволу вверх, а я буду караулить и при малейшем признаке тревоги дам тебе знать; ты соскочишь — и мы вместе улепетнем; если же ты благополучно устроишься на дереве, я поспешу сделать то же самое. Ну, с Богом!
Спустя несколько секунд Фролер удобно устроился на ветвях каштана, а вслед за ним и Люс.
Ветер между тем до того усилился, что, сидя вместе, сыщики с трудом могли расслышать друг друга. С того места, где они находились, они прекрасно могли видеть все, что происходило в комнате. То, что представилось их взглядам, было столь возмутительно и ужасно, что могло бы заставить дрогнуть даже самого смелого человека.
В ярко освещенной тремя свечами, воткнутыми в бутылки, комнате почти без всякой мебели, на грубом деревянном стуле сидел привязанный к нему крепкими веревками наполовину обнаженный молодой человек с тонкими и благородными чертами лица; за его спиной стояли, держа его, два рослых парня с физиономиями заправских палачей. Тот третий, который по дороге присоединился к Ивановичу и генералу, стоял тут же с громадным охотничьим ножом в руке; Иванович читал, по-видимому, какую-то бумагу несчастному юноше, который как будто возражал и отрицательно качал головой. Дон Хосе, безучастный свидетель этой сцены, стоял немного поодаль, прислонившись спиной к доске камина.
— Эти негодяи зарежут его на наших глазах, — сказал Фролер, — и мы будем смотреть на это, не сделав ничего, чтобы помешать им?!
— Если бы жизнь и судьба графа и капитана не зависела от нашей осторожности, — отвечал Люс, — я бы устроил им сюрприз. Но мы упустим случай, которого нам во второй раз не дождаться, и, пытаясь спасти одного человека, допустим смерть двух других, рискуя при этом еще собственной жизнью!
— Мне думается, однако, что револьверный выстрел в окно мог бы изменить многое! — заметил Фролер.