Том 4. Сорные травы
Шрифт:
Михаил Черепицин, ученик второго класса, держался на этот счет другого мнения.
— Еще рано готовиться, — ответил он, не задумываясь.
— Как так рано?!
— Еще две недели. Если я теперь все выучу, так к экзаменам и забуду.
— Нечего сказать, хороший ученик! Другие всю жизнь помнят, а он через две недели собирается забыть… Марш сейчас же за книгу!
Михаил Черепицин, ученик второго класса, покорно вздохнул и сел за книгу. На переплете было написано: «Малинин
Но если раскрыть эту книгу, на первой же странице можно было прочесть:
«Солнце склонялось к западу… Вдруг высокая трава заколебалась, чьи-то руки раздвинули ее, и на прогалину выполз краснокожий сиукс, свирепое лицо которого было покрыто татуировкой.
— Оах! — воскликнул он вполголоса, хватаясь за томагавк…»
Готовиться к экзаменам было еще рано. Так мирно шли дни, и каждое утро и каждый вечер сиукс Голубой Шакал хватался за томагавк. А когда до экзамена осталось два дня, ученик второго класса Михаил Черепицин, по примеру сиукса, схватился за книги.
Но, схватившись, увидел, что, пожалуй, к экзамену ему не приготовиться. Книг было много, а времени мало.
Вдумавшись и свое положение, Черепицин заметался, как зверек в клетке, но помощи ждать было неоткуда.
Даже сам гроза прерий Голубой Шакал не мог помочь Черепицину, несмотря на все свое влияние н связи на Дальнем Западе.
Сколько бы он ни кричал свое грозное «оах», сколько бы ни размахивал томагавком, учителя не обратили бы на него никакого внимания.
Черепицин тоскливо брал книги в руки, перелистывал их одну за другой, но вызубрить все это в несколько часов — он сам понимал — было невозможно.
— Ну, раз уже поздно, — решил Михаил Черепицин, — ничего не поделаешь. Попробую на авось.
Впрочем, в день перед экзаменом некоторые меры, которые были в ходу у ленивых товарищей, он принял: положил на ночь книги под подушку, что, по словам некоторых бездельников, якобы помогает в смысле запоминания предмета.
Кроме того, вырвал из книги самые трудные страницы и натощак съел их. Кто-то в училище уверил его, что если съесть какую-нибудь страницу, то уж никогда ее не забудешь.
Было очень противно: жеваная бумага не проходила в черепицино горло, но он запил водой и с трудом проглотил несколько отвратительных комков.
А отправляясь на экзамен, Черепицин решил сделать доброе дело: дал нищему две копейки и попросил помолиться за то, чтобы он, Черепицин, выдержал экзамен.
— Черепицин Михаил!
— Здесь.
— Подойдите к столу.
Ноги Черепицина дрожали, когда он подходил к экзаменационному столу.
«Эх, — подумал он, — хорошо бы, чтоб сейчас из-под
Но чудес в наши дни не случается. Из-под стола никто не вылез, а учитель математики прищурился и сказал:
— Ну-с… Черепицин Михаил… Что такое арифметика?
Черепицин Михаил проглотил слюну и ответил, робко озираясь:
— Арифметика, это такое… такая книжка, которая… которая… орая…
— Которая что?
— Которая… в зелененьком таком переплете с корешочком…
— Нет, Черепицин, я с вами не о внешности книги говорю, а о сущности этого предмета. Какую цель преследует арифметика?
— Она преследует… цель.
— Ну, да. Какую же?
— Эту самую… Задачи. Берется задача и решается.
— Я вас не о задачах спрашиваю! Арифметика — это наука о числах.
— Наука о числах, — печально повторил Черепицин.
— Этого, очевидно, вы не знаете… Ну-ка, скажите нам что-нибудь о дробях. Сколько будет — половина от трех восьмых?
Черепицин опустил голову:
— Ну?
— Половина из трех восьмых?
— Да.
— Сейчас… сейчас, — забормотал Черепицин. — Половина из трех восьмых… трижды восемь… двадцать четыре, вычитаем половину, остается двенадцать… восемь и три — одиннадцать…
— Ну?!
— Сейчас, сейчас…
— Ну, у вас есть три восьмых. Сколько из них — половина?
Черепицин вытер пот со лба и прохрипел:
— Видите ли… Наверно, я вам не могу этого сказать, только многого это не составит.
— Та-ак. А сколько будет, если сложить сорок семь и девяносто два?
— Рубль тридцать пять.
— Что-о-о?
— Пол… полтора рубля.
— О господи! Я вас не о деньгах спрашиваю, а о числах!
Один из экзаменаторов что-то шепнул другому, и тот, ответив «хорошо», обратился к Черепицину:
— Попробуем теперь письменный ответ. Вот садитесь за ту парту и решите вот эту задачку. Прочтите ее! Вы ее понимаете?
Черепицин прочел задачу и признался очень добросовестно:
— Нет, не понимаю. Ее нельзя решить.
— Да?.. Вы так думаете? А составитель задачи думал, вероятно, иначе. Он думает, что ее решить можно' Ну? Чего же вы молчите?
— Составить задачу легче, чем решить, — пролепетал Черепицин, водя пальцем по краю стола.
— Да? Вы так думаете? Знаете что? Садитесь вон за тот стол и составьте-ка задачу вроде этой. Посмотрим… Может быть, у вас действительно особый талант.
Экзаменатор улыбнулся и шепнул что-то соседу, Тот тоже усмехнулся.