Том 5. Воспоминания
Шрифт:
Я вглядывался в музыканта. Для кого он играет? Когда он видит, что его никто не слушает, — как можно так играть? А он повернул голову к аккомпаниатору и что-то нетерпеливо ему сказал, очевидно, что тот не так ему аккомпанирует, как нужно. Господи, да неужто ему не все равно? Ведь никто не слушает.
Кончил. И даже взгляда не бросил на публику. Даже краешком глаза не попытался проверить, не слушал ли его кто-нибудь. Снял коты с пюпитра и спокойно стал разговаривать с пианистом.
Хотелось мне хоть сочувственно кивнуть ему головою, но он на меня не смотрел.
Привет, товарищ! Ты достиг высшего, к чему должен стремиться художник. Ты сделал свое дело, донес до людей, что хотел донести.
Весна 1913 г. Киев
Это Гете сказал в одном из своих сонетов. Пушкин в изумительных размерах обладал этим мастерством, — умением «сжиматься» до крайних пределов.
Статуя Аполлона Бельведерского. Аполлон изображен в момент, когда только что выпустил стрелу в страшного дракона Пифона. В четырех коротких стихах Пушкин дает яркое и исчерпывающее описание статуи:
Лук звенит, стрела трепещет, И, клубясь, издох Пифон; И твой лик победой блещет, Бельведерский Аполлон!И не нужно в стихах объяснять, что Пифон был драконом. Это и без того достаточно видно из слова «клубясь». Что можно прибавить к этому описанию?
Дядюшка Пушкина, поэт Василий Львович Пушкин, написал такую эпиграмму:
Какой-то стихотвор, — довольно их у нас! — Прислал две оды на Парнас. Он в них описывал красу природы, неба, Цвет «розожелтый» облаков, Шум листьев, вой зверей, ночное пенье сов, И милости просил у Феба. Читая, Феб зевал и наконец, спросил, — Каких лет стихотворец был, И оды громкие давно ли сочиняет? «Ему пятнадцать лет», — Эрата отвечает. «Пятнадцать только лет?» — «Не более того». — «Так розгами его!»Вот как сжал эту эпиграмму Пушкин:
Мальчишка Фебу гимн поднес, «Охота есть, да мало мозгу. А сколько лет ему вопрос?» — «Пятнадцать». — «Только-то? Эй, розгу!»Одной маленькой черточкой, буквально двумя словами, Пушкин умеет дать тончайшую характеристику лицу или положению. Гершензон когда-то указывал на следующие стихи из «Евгения Онегина». Татьяна написала письмо Онегину.
Но день протек, и нет ответа, Другой настал: все нет, как нет. Бледна, как тень, с утра одета, Татьяна ждет: когда ж ответ?Она ждет ответного письма Онегина. Но — она «с утра одета». Этой чуть заметной черточкой Пушкин показывает, что в душе Татьяна ждет не ответного письма, а приезда самого Онегина.
Мать Татьяны собирается везти ее в Москву. Описывается сцена отъезда. Впрягают лошадей в «забвенью преданный возок».
На кляче тощей и косматой Сидит форейтор бородатый.Почему «бородатый»? Форейторами ездили обыкновенно совсем молодые парня, чаще даже — мальчишки. Вот почему: Ларины безвыездно сидели в деревне и далеких путешествий не предпринимали. И вот вдруг — поездка
Каким образом сети притащили мертвеца? Сам рыбак дома, другие рыбаки чужою сетью не позволили бы себе работать. Не сами же ребята могли закинуть сеть и вытащить мертвое тело! Ребята выведены маленькими. Как же сети вытащили мертвеца? Если внимательно вчитаться в стихотворение, то ответ совершенно ясен.
«Где ж мертвец?» — «Вон, тятя, э-вот!» В самом деле, при реке, Где разостлан мокрый невод, Мертвый виден на песке.На песке был разостлан для просушки невод, волны выбросили, на него мертвое тело, и у ребят получилось впечатление, что мертвец вытащен из воды этим неводом.
Очень также характерно в этом отношении и стихотворение Лермонтова к А. О. Смирновой. В первоначальном виде оно было такое:
В простосердечии невежды Короче знать вас я желал, Но эти сладкие надежды Теперь я вовсе потерял. Без вас хочу сказать вам много, При вас я слушать вас хочу. Но молча вы глядите строго, И я в смущении молчу. Стесняем робостию детской, Нет, не впишу я ничего В альбоме жизни вашей светской, Ни даже имя своего. Мое вранье так неискусно, Что им тревожить вас грешно. Все его было бы смешно, Когда бы не было так грустно.И вот какая великолепная бабочка вылупилась из этой корявой куколки:
Без вас хочу сказать вам много, При вас я слушать вас хочу, Но молча вы глядите строго, И я в смущении молчу. Что ж делать! Речью неискусной Занять ваш ум мне не дано. Все это было бы смешно, Когда бы не было так грустно.У Пушкина в вариантах к «Графу Нулину»:
Он весь кипит как самовар… Иль как отверстие вулкана Или — сравнений под рукой У нас довольно — но сравнений Не любит мой степенный гений, Живей без них рассказ простой…Это действительно характерная особенность Пушкина, — он не любит образов и сравнений. От этого он как-то особенно прост, и от этого особенно загадочна покоряющая его сила. Мне иногда кажется, что образ — только суррогат настоящей поэзии, что там, где у поэта не хватает сил просто выразить свою мысль, он прибегает к образу. Такой взгляд, конечно, ересь, и оспорить его нетрудно. Тогда, между прочим, похеривается вся восточная поэзия. Но несомненно, что образ дает особенный простор всякого рода вычурностям и кривляньям.