Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Щоев. Ты прав, Евсей! (Задумчиво). Документ!.. Сколько задумчивости в одном слове! Венчая память мыслям человечества!
Алеша. Я был единоличный талант…
Евсей. Ты дар божий, а бога нет…
Алеша. Отчего я не стал железным! Я был бы верен вам навсегда!
Евсей. Твердости нет, нежность тебя замучила.
Алеша. Вы правы кругом! А я ничто, меня больше нет на этом организованном
Евсей. Дисциплинки не хватило, установочка расшаталась.
Алеша. Я думал что попало, я некультурный, у меня чувства бродили без русла, и я часто плакал даже от одной грустной музыки…
Щоев. Ты выдумывал без руководства, и твои предметы работали наоборот. Где ты раньше был — я б возглавил тебя!
Алеша. Я сознаю себя ошибочником, двурушником, присмиренцем, и еще механистом… Но не верьте мне… Может быть, я есть маска классового врага! А вы думаете редко и четко, вы — умнейшие члены! А я полагал про вас что-то скучное, что вы плететесь в волне самотека, что бы бюрократическое отродье, сволочь, кулаческая агентура, фашизм. Теперь я вижу, что был оппортунистом, и мне делается печально на уме…
Мюд. Алеша! Я одна теперь осталась! (Отворачивается ото всех и закрывает лицо руками).
Щоев. Ничего, Алексей, мы тебя образумим!
Серена. Папа, что здесь такое?.. Алеша, не бойтесь!
Стерветсен (Щоеву и Евсею). Я отказываюсь от сделки на эту (указывая на Алешу)психологию. Это брак, а не надлежащая надстройка. Нам полезны лишь горячие, беззаветные герои! Я отметаю этот брак!
Евсей. Ввел ты нас в убыток, Алешка!
Алексей. Я жалкий заблужденец, а вы вожди…
Щоев. Это нам достаточно известно. Мы руководим и подытоживаем.
Мюд. Зачем ты такой, Алеша?!
Алеша. Я присмиряюсь под фактом, Мюд.
Мюд. Зачем ты испугался этой гнусной прослойки? Ведь я осиротею без тебя. Я не подниму одна шарманку и не дойду по такой жаре до социализма!.. Алеша, товарищ Алеша!..
Алеша плачет. Все молчат.
Щоев. У него нежность наружу выползает. Не сберег, стервец, до будущего.
Мюд вынимает из кофты револьвер. Направляет дуло на Щоева и Евсея.
Мюд. Кончайтесь!
Евсей сразу, безмолвно и обильно плачет: все лицо покрывается текущей влагой. Щоев глядит на Евсея и Мюд с неверием.
Опорных. Этта… Евсей Иванович, разве у тебя слезы? Ты ж плакать сроду не мог!
Мюд. Кончайтесь! Вы социализм будете мучить!.. Лучше я вас замучаю!
Щоев. Сейчас, товарищ женщина. Дай бумажку — я заявление напишу, что отрекаюсь от ошибок…
Евсей (ничтожно, детским голосом). У нас чернила нету, Игнат Никанорович. Попроси гражданку девушку обождать. Мы ей расписку дадим, что согласны кончаться…
Щоев. Печального хочу. Алеша, сыграй нам марш…
Мюд. Скорее. У меня рука уморилась.
Щоев. Евсей, поддержи руку гражданке.
Евсей бросается к Мюд. Мюд стреляет в него. Евсей падает и лежит неподвижно. Мюд направляет револьвер на Щоева. Собрание инстинктивно делает шаг в сторону Мюд.
Мюд. Спокойно. У нас некогда могилы рыть!
Собрание замирает.
Щоев. От лица пайщиков выражаю благодарность товарищу женщине за смерть этого (указывает на Евсея)тайного гада…
Мюд (Щоеву). Я тебе слова не давала.
Щоев. Извиняюсь. Но разрешите мне тогда попечалиться… Алеша, отпусти мне, пожалуйста, что-нибудь из музыкального напева!
Опорных. Сейчас, Игнат Никанорович! Где она — эта, как-то ее? (Исчезает вон, появляется с шарманкой; подносит ее к Алеше). Пожалуйста — ради бога.
Евсей (лежа). Чтой-то, Игнат Никанорыч, не кончусь никак.
Щоев. А ты, Евсей, помаленьку. Ты не спеши — как-нибудь управишься. Тебе что: помирать неохота?
Евсей. Да ведь раз я гад, то приходится, Игнат Никанорыч. Глядите, только не скучайте без меня.
Щоев. Не будем, Евсей. Алеша, заведи нам что-то мотивное.
Алеша начинает тихо вертеть музыку. Музыка играет скорбящую песенку, затем несколько стихает и играет еле слышно.
Опять мне жалостно что-то! Гражданка, дай мне хоть заявление написать, что я всему сочувствую.
Евсей шумно вздыхает на полу.
Первая служащая. Евсей Иванович вздыхает.
Евсей. Предупреждаю — без меня в строительстве будет прорыв…
Опорных. Как-то его?! Убит, а сочувствует…
Мюд. Рука уморилась, Сейчас стрельну.
Алеша (запевает под мотив своей музыки).
По трудной веселой дороге Идем мы, босые, пешком…