Том 6. Дураки на периферии
Шрифт:
Суенита. Я не слышу тебя, старичок. Мне трудно сейчас.
Приходит Антон, обвязанный на голове тряпками от полученных ранений.
Суенита. Антошка! Бери коня. Скачи в район к телефону и — кричи в ГПУ на Каспийское море. Чего раньше не гнались за кулаками?
Антон. Съедобную пищу из всякого брачного праха организовали: нервничать некогда было! Тем более все равно бдительность на границах у нас сугубая — никто не уплывет!
Усилившийся
Суенита. Аэроплан летит! Антошка, пускай он спустится, мы на нем кулаков догоним!
Антон (глядя в высоту). Спущу! Я враз спущу! Никогда на машине не летал! Великая техника, все сердце гремит, так и хочется крикнуть — вперед!
Хоз. Ты сигналов не знаешь?
Антон. Я член Осоавиахима. Я зажгу костер и пущу дым государственной опасности, а тебя надо арестовать: ты мой ум рассеиваешь!.. (Исчезает).
Хоз. Спит твой ребенок.
Суенита. Спит мой мальчик. (Укрывает ребенка и кладет его в сенях на лавку). Все теперь спят — на земле и на море. Только один далекий ребенок кричит сейчас на нашем маленьком корабле… Он меня зовет, он без защиты там! Я в воду брошусь, я уплыву к нему в темноте…
Хоз (приближаясь к Суените). Не шуми, девочка, наша судьба беззвучна. (Обнимает Суениту и склоняется около нее). Я тоже плакать с тобой хочу и тосковать около твоей нищей юбки, у пыльных ног твоих, где пахнет землею и твоими детьми.
Обнимает ослабленную Суениту и держит в объятиях. Далекий стихающий гул удаляющегося аэроплана.
Хоз. Целый век грусти я прожил, Суенита. Но теперь я нашел твое маленькое тело на свете, теперь я тоскую по тебе, как бедный печальный человек. Я хочу смирно зарабатывать свои трудодни.
Суенита (слегка гладя Хоза). А ты живи с нами до смерти в пастушьем колхозе и радуйся помаленьку. Пойдешь в район и сдашь курс счетовода.
Входит Антон.
Антон. Промчался в высоте без остановки! Но я еще подкараулю: они летают тут часто по великому маршруту. Буду ходить и сигналы жечь из огня всю ночь! (Уходит).
Суенита уходит в сени и склоняется там над спящим ребенком. Хоз подходит к плетню. Он стоит молча небольшое время. Вечер стемнел в ночь.
Хоз. Жульничество! (Маленькая пауза). Какое всемирное, исторически-организованное жульничество!.. И ветер, дескать, как будто грустит, и бесконечность обширна, как глупое отверстие, и море тоже волнуется и плачет в берег земли… Как будто все это действительно серьезно, жалобно и прекрасно! Но это бушующие пустяки!
Суенита (из сеней). Дедушка, с кем ты напрасно разговариваешь?
Хоз. Ах, девочка Суенита, это жульничество! Природа не такая: и ветер не скучает, и море никого никуда не зовет. Ветер чувствует себя обыкновенно, за морем живет сволочь, а не ангел.
Является Антон и проходит.
Антон. Никто не летит. Одна тьма на свете и море шумит.
Антон уходит. Суенита идет в избу, возвращается с зажженной лампой и садится за стол заниматься.
Суенита. А почему вы такой умный? Может, вы тоже — так себе старичок?
Хоз. Я не умный. Я жил сто лет и знаю жизнь от привычки, а не от ума.
Суенита. А кто такие жулики, почему их не расстреливают, чего они думают?
Хоз. Они думают, как и я: мир существует по поводу одного пустяка, который давно забыт. Они обращаются поэтому с жизнью, как с заблуждением — беспощадно… Дочка, иди я тебя поцелую в голову.
Суенита. Почему?
Хоз. Потому, что я тебя люблю. Мы ведь оба обмануты… Не раздражай меня! Когда два обманутых сердца прижмутся друг к другу — получается почти серьезно. Тогда обманем мы самих обманщиков.
Суенита. Не хочу.
Хоз. Почему не хочешь?
Суенита. Не люблю тебя.
Хоз. Молочка!! Дай мне молочка! Где моя Интергом?
Суенита. У нас молока для тебя нету — детей надо кормить… Иди, дедушка, трудодни считать — я запуталась.
Хоз. Иду, девочка. Займемся пустяками для утомления души.
Суенита. Это не пустяки. Это наш хлеб, дедушка, и вся революция.
Приходит Антон.
Антон. В воздухе никто не летит! Буду инвентарь проверять. Надо стараться что-то делать. (Уходит).
Хоз идет к Суените.
Хоз. Где мои очки? Где, ты говоришь, вся революция?
Суенита. Очки ты у своей любовницы в сундуке оставил. Ты в одних штанах к нам приехал, без куска хлеба. Вот очки нашего пастуха лежат — носи теперь их… (Меняясь). Слушай, дедушка Хоз!
Пауза. Слышен шум моря. Темная ночь.
Суенита. Опять мне скучно стало. Сердце мое болит и телу жить становится стыдно.
Хоз. Ничего: твое тело неплотно сидит на твоей душе, оно потом прирастет. (Надевает очки с жестяным оборудованием, увязывает их за ушами, садится на место Суениты и читает ведомости). Зачем считать? Ну зачем считать цифры, когда все в мире приблизительно?.. Суенита, полюби меня своим печальным бессознательным сердцем — это единственная точность в жизни.